— Не хочу, — сказал Свет.— Так может, в качестве доказательства вы воспримете смерть?— Если мою, то это бессмысленно, — сказал Свет. — Некому будет сделать вывод о вашей правдивости.Вера снова сверкнула глазами. В голосе ее зазвучала привычная хрипотца:— Вы полагаете, я нуждаюсь в ваших выводах?— Полагаю, не нуждаетесь. Зато в них нуждаюсь я. — Свет развел руками. — Вы не обижайтесь. Вы поставьте себя на мое место. О богах я слышал лишь в былинах да проповедях волхвов. Согласитесь, моему привыкшему к логике уму непросто поверить в их существование.Гостья некоторое время смотрела на хозяина в упор, потом вдруг улыбнулась:— Ну хорошо, обратимся к вашей любимой логике. Скажите-ка мне… Вам не кажется, что в общении со мной вы вели себя не слишком обычно? С любой женщиной вы бы себя так не вели.— Н-ну… — Свет поморщился. — Я действительно веду себя с женщинами по-другому. Но ведь в данном случае я выполнял определенное служебное задание.— Выполняли?! — Гостья громко фыркнула. — А вы вспомните-ка, сколь хорошо вы его выполняли! По-моему, вы готовы были заниматься чем угодно, но только не мной. — Она погрозила ему перстом. — Вы вспомните, вспомните!Свет задумался, вспоминая. Но ничего хорошего ему это воспоминание не принесло. Теперь он и сам заметил, что его так называемая работа с подозрительной паломницей подчинялась чему угодно, но только не логике. Ведь, собственно говоря, определить, есть в ней Зло и способна ли она стать второй матерью Ясной, он мог и побыстрее. Однако почему-то тянул с выполнением задания, уверял себя, что ему не хочется снова заниматься прощупыванием подозрительных паломников. И только в последние дни зашевелился. Впрочем, без особенного энтузиазма. Да, тут в словах этой девицы что-то есть…— А теперь вспомните поведение вашей бедной, влюбленной в вас служанки. Да она должна была бы бросаться на меня от ревности. Ведь я влюбила вас в себя, и вы…Вот тут Свет и в самом деле чуть не вывалился из кресла.— Вы?! — задохнулся он. — Влюбили?! — И переведя дух, фыркнул: — Какая, право, чушь!— Нет, не чушь! — Она еще раз погрозила ему перстом. — Иначе с какой стати вы так отбрили своего старого приятеля, когда я пожелала заняться с ним любовью?! Ведь он же на всю жизнь мог остаться импотентом. — Она вновь улыбнулась, но на этот раз улыбка вышла ехидненькая и мерзкая: не улыбка — улыбочка! — Вот так же мой Перун мог бы поступить с вашим Семарглом, если бы хоть раз поймал его.Свет снова задохнулся. О Свароже, да неужели то, что он почувствовал в тот момент, и есть эта их пресловутая любовь?! Да чушь же! Ничего он в тот момент не чувствовал, кроме возмущения и злобы. Или в злобе и проявляется любовь волшебника?— А вы вспомните, как вы разговаривали со мной. То вы мычали и мямлили, то старались задеть меня. Спросите любую женщину… да хоть жену вашего эконома… И она вам скажет, что именно так ведут себя влюбленные мальчишки.Свет возмущенно хрюкнул:— Тоже мне, нашли мальчишку!Гостья вдруг встала, подошла к нему, положила ему ладонь на голову.— Милый мой, да в любви вы и есть мальчишка. Самый настоящий мальчишка. Вы же понятия не имеете, что нужно женщине. Не приведи вам остаться наедине с вашей Забавой — вы ее фундаментально разочаруете!Этого Свет не выдержал. Он сбросил со своей макушки ее ладонь. Он встал и величественно выпрямился. Он — тоном волхва-проповедника — продекламировал:— Уважаемая моя лжебогиня! Вы даже не представляете, какую вы чушь несете! С какой стати я должен оказаться наедине с Забавой! С какой стати я мог влюбиться в вас! Да если бы я влюбился — неважно в кого, — Семаргл мгновенно лишил бы меня Таланта!..— Однако он не лишил Таланта вашу мать Ясну, — прервала его проповедь лжебогиня.— Вы знаете мать Ясну? — поразился Свет.— Конечно. Я знаю всех, кого знаете вы. Было бы странно, если бы оказалось иначе.— Тогда вы должны знать Репню Бондаря и Буню Лаптя.— Разумеется. Репня — тот самый мужчина, которого вы чуть не сделали импотентом. А Лапоть убил ученого.Неверие Света вдруг заколебалось: столь осведомленная колдунья была бы известна всей Словении.— А что касается вашей любви ко мне… Семаргл лишил бы вас Таланта, если бы вы влюбились в простую женщину. Но вы влюбились в богиню, а это совсем-совсем другое дело!Она смотрела на него тем самым — мудрым, грустным и всепрощающим — взглядом, и взгляд этот добил Света. Ему вдруг стало ясно, что только у богини и должен быть подобный взгляд. Не зря же такие глаза иконописцы изображают на лице Иисуса Христа!.. И не зря же он, Свет, хотел, чтобы такие глаза были у его Кристы в «Новом приишествии»!— Милый мой волшебник, — продолжала Вера-Додола. — Я потому и явилась на Землю. Грядет новая эпоха, и в эпоху эту уже не выжить людям, не умеющим любить. Какой для вас будет жизнь, если ваш Талант сделается невостребованным? А это может произойти — вы сами присутствовали при эксперименте, родившем новое время. Я должна научить волшебников любить простых женщин. И первым будет кандидат в новые Кудесники. Ведь в случае с ним половина дела уже сделана — его любят.— Вы думаете, — трепыхнулся еще раз Свет, — что я влюблюсь в Забаву?— Я не думаю, — сказала Додола. — Я знаю. Так же, как знаю, что колдун, бросивший вызов новой эпохе, не доживет и до завтра. Потому я и позволила уйти вашим гостям. Своей смертью чародей Лапоть искупит совершенное им преступление.— Так надо же… — Свет вскочил, но Додола снова положила ему ладонь на макушку:— Не надо.И он понял: она права. И в самом деле не надо. Потому что прямых улик против Буни Лаптя все равно нет. Даже если удастся найти Ритуальный Нож, который Буня наверняка выбросил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101