Неподалеку от самого Кудесника,
почти рядом с состоявшимися волшебниками в голубых одеяниях. И пусть
потом его снова будет мучить обида на судьбу, плевать! Главное, что
он почувствует себя сопричастным к великому Братству, и эта сопричастность
не будет сопровождаться завистью - слишком привычным чувством, когда
он оказывается вынужденным сноситься с членами великого Братства по
отдельности. Нет, не зря говорят, на миру и смерть красна, ох не зря!..
И счастье от предвкушения этой сопричастности не могло быть омрачено
даже прежней недосягаемостью Светозаровой сучки.
Но чтобы занять место поближе к волшебникам, надо было отправляться
в Перынь загодя. Поэтому Репня быстренько встал, умылся, оделся и
позавтракал. Не прошло и двадцати минут, как он уже сбегал вниз по
лестнице.
А здесь его ждала старая стерва. В общем-то, опасаться встречи с нею
у Репни причин не имелось. За квартиру он платит вовремя, и неподобающих
посетителей у него не бывает, но... Но не зря говорят ратники: "Держись
подальше от начальства, поближе к кухне"! Конечно, квартирная
хозяйка - то еще начальство, но, с ее точки зрения, постояльцы не
должны жить бесконтрольно. Ишь стоит, старая вешалка, лыбится!
- Здравы будьте, сударь! - Старая вешалка продолжала улыбаться. -
А вас вчера искали.
Репня чуть по ступенькам не покатился.
- Кто? - Догадка родила в сердце сладкую ноющую боль. - Кто искал?
Женщина?
У старой мымры вытянулось лицо.
- Почему женщина? Мужчина. Видный такой, солидный. При Серебряном
Кольце на персте. - Она закатила глаза. - Обходи- и-ительный...
Заплатил вам, наверное, подумал Репня. Иначе от вас летошнего снега
не добьешься.
И тут его словно варом обдало от новой догадки. На этот раз сладкой
боли не было, сердце просто заколотилось, будто в него загнали шприц
с адреналином.
- И что вы ему молвили?
- А что я ему могла молвить? - Старая сука вновь закатила к небу невинные
зенки. - Молвила, вас нет.
- Передать ничего не просил?
- Нет. Скривился весь... Наверное, вы были ему очень нужны.
Вот уж ввек не поверю, чтобы я был ему нужен, подумал Репня. И сказал
с весельем в голосе:
- А мы с ним встретились. Ввечеру... Спасибо за беспокойство.
Блудливая улыбочка тут же стерлась с физиономии старой мымры - она-то
рассчитывала уязвить постояльца, озаботить. По ее мнению, вчерашний
гость не мог принести Репне ничего, окромя забот. Однако заботами
на лице постояльца не пахло, и потому старая стерва, прохрюкав что-то
неразборчивое, уплыла в свою конуру. А Репня, насвистывая, бросился
ловить извозчика.
Все-таки он потребовался проклятому кастрату. Наверное, тот решил
еще раз опробовать метод, предложенный ему в пятницу Репней. Что касается
Репни, то он был готов на это в любое время и за любую плату. Даже
если оную плату возьмут с него самого...
Похоже, сегодня был счастливый день - извозчика поймать удалось уже
через четверть часа.
- Торговая сторона, - сказал Репня. И вдруг вспомнил, что ныне за
день.
Светозар Сморода-то наверняка тоже в Перынь собирается.
- Впрочем, нет, - поправился Репня. - Перынь.
* * *
Карету пришлось оставить далеко от Перыни, и не было ничего удивительного,
что они добрались до Святилища только без четверти двенадцать. Задерживать
женщину в голубом одеянии волшебницы, опирающуюся на десницу чародея
Смороды, никому из стражников и в голову не могло прийти, и главной
сложностью для Веры было не потерять в толпе эту крепкую руку. С чем
она блестяще и справилась.
А толпа вокруг Перыни была совершенно жуткой. Да и на площади перед
Святилищем оказалась не маленькой - все-таки волшебников в столице
жило достаточное количество, чтобы заполнить эту небольшую площадь.
Здороваться в день богослужения было не принято, и потому Свет лишь
встречался со знакомыми взглядом. Здесь была уже добрая половина палаты
чародеев, здесь был Кудесник Великокняжеской Колдовской Дружины Остромир
со своим секретарем Всеславом Волком. Был тут и опекун министерства
безопасности от палаты чародеев Буня Лапоть. Как и другие, встретился
с чародеем Смородой глазами, подмигнул, бросив взор на Веру. Мол,
чем токмо ни приходится заниматься...
Свет покивал и отвернулся: ему совсем не требовалось привлекать к
себе особенное внимание Буни. Ведь в нынешней ситуации, при таком
наплыве волшебников с их активными аурами Буне будет непросто разобраться,
кто из этой толпы его прощупывает. А вдруг Кудесник!..
Но терять Буню из виду Свет не стал. Остановился неподалеку, саженях
в пяти, зацепился Зрением за Бунину ауру - пока пассивно, чтобы Буня
не забеспокоился.
Вера по-прежнему опиралась на Светову десницу, крутила головой, и
на лице ее было написано такое восхищение, что Свету захотелось улыбнуться.
У него даже мышцы одеревенели от желания, какого не появлялось уже
лет тридцать, - взять и улыбнуться. Вот только окружающие отнеслись
бы к подобным проявлениям мимики соответственно. И так на Веру оглядываются!
К счастью, среди волшебников не принято задавать лишние вопросы...
Впрочем, что касается улыбок, тут ему ничего не грозит - рожденный
без ног способен обогнать разве что дождевого червя, а волшебник с
тридцатилетним стажем способен улыбнуться настоящей улыбкой разве
что в мечтах. У него даже необходимые для этого мышцы давно атрофировались.
Не то что у Веры...
Кудесник тоже увидел Света и его гостью, удовлетворенно кивнул, но
тут же отвернулся: часы Сварожьей башни принялись бить двенадцать.
С последним их ударом на ступеньках Святилища появился сам Верховный
Волхв Боян IV со своей многочисленной свитой, и обрушившуюся на площадь
тишину пронзил знакомый каждому словену тенор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103