.. Но Флой всегда
была очень хорошей девочкой и не доставляла нам никаких хлопот...
Вот и тогда... Оказалось, я ошиблась с этим индексом...
- Простите, миссис Салливан, - перебил ее Калинов. - А как часто вы
работаете на Марсе?
- Ну... - Миссис Салливан подняла глаза к потолку. - В общей сложности,
наверное, месяцев пять-шесть ежегодно.
Калинов мысленно присвистнул:
- А почему бы, в таком случае, вам не переселиться туда совсем? Раз
ваша работа так сильно связана с необходимостью бывать там...
Фейбия покачала головой:
- Ну что вы, сэр... Мы не хотим, чтобы наша Флой выросла марсианкой.
Мы люди Земли... И потом: ведь на Марсе живут только те семьи, которые
непосредственно заняты на тамошних производствах, а мы-то научные
работники. Нам обязательно надо бывать на Земле, иначе мы потеряем
квалификацию... Люди нашей профессии постоянно должны общаться с себе
подобными - в противном случае, как говорит Вэл, "мозги разжижаются"...
Знаете, обстановка, знакомства, живые контакты и все прочее...
В ее словах был свой резон, и Калинов предложил:
- А почему бы тогда вам не летать на Марс по очереди?
- О, сэр! Вэл просто не сможет без меня там работать: ведь он такой
рассеянный.
Им принесли заказанный кофе. Фейбия помахала рукой какой-то дамочке,
та с любопытством посмотрела на Калинова. Когда официантка удалилась,
миссис Салливан произнесла, виновато глядя на собеседника:
- Я понимаю, сэр, я совершила ошибку, родив Флой. Наша с Вэлом жизнь
- это наука, наука и еще раз наука... На этом поприще можно чего-либо
добиться, лишь отдавая всего себя работе. Нам не стоило заводить ребенка...
Но ведь я женщина, так хотелось испытать радость материнства. И потом,
мы никогда дочке ни в чем не отказывали. А мои отец с матерью и родители
Вэла во внучке и вовсе души не чают... Так что ей не в чем нас упрекнуть,
она получила прекрасное воспитание. Образование тоже получит по полной
программе... А не захочет заниматься наукой, пусть занимается чем-нибудь
другим, образование в любом случае не помешает.
Не помешает, подумал Калинов. Вот только если бы образованность гарантировала
счастье и если бы образование заменяло материнскую любовь.
- А в чем, собственно, дело? - спохватилась вдруг миссис Салливан.
- Моя дочь что-нибудь натворила? Флой - очень воспитанная девочка...
- Нет, все в порядке. - Калинов окрасил реплику маленькой толикой
равнодушия - так, чтобы не было нарочитости. - Просто я интересуюсь
этим индексом... В джамп-связи были кое-какие неполадки - ничего опасного,
но на всякий случай мы проверяем.
Его тон сыграл свою роль: Фейбия тут же успокоилась.
- Я пыталась тогда воспользоваться этим индексом, но никуда не попала.
Загоралось предупреждение о неправильном наборе индекса и все. Я обратилась
в местное бюро Транспортной Комиссии. Они заявили, что такого индекса
не существует. На этом все и закончилось.
Калинов решил не продолжать дальнейших расспросов, рассыпался в благодарностях
и попрощался. Все равно эта горе-мамаша больше ничего не знает. Во
всяком случае, такое складывается впечатление. Можно, конечно, попытаться
побеседовать с самой Флоренс Салливан... Но если Флоренс не дура,
беседа вряд ли принесет ему дополнительные сведения. Ясно пока вот
что: двое подростков из тех семей, которые называют "дисгармоничными",
имеют отношение к одному и тому же индексу джамп-связи. Под этот индекс
и нужно копать.
А вот портрет Флоренс надо будет в ГИБе запросить. Чем черт не шутит,
вдруг пригодится?
Честно говоря, нынешнее поколение молодых Калинову нравилось не очень.
Какие-то они были ненормальные, равнодушные, словно и не жили в этом
мире, а наблюдали за ним со стороны.
Он попытался вспомнить, каков сам был в их годы. Внешность того Калинова
он, слава Богу, помнил, да и на видеокристаллах она увековечена. А
вот внутреннее, так сказать, содержание... Нельзя утверждать, что
это для него темный лес, нет, события, происходившие с ним в те годы,
он помнил хорошо, но вот настроение, с которым он тогда переживал
эти события, состояние души Калинова-подростка, этакий "аромат
жизни", как его называл Калинов-сегодняшний, был давно уже заслонен
более поздними страницами биографии. Хотя нет, "аромат" одного
события - встречи с Наташкой - он помнил и сейчас, как будто и не
прошло с тех пор восемь десятков лет. Наташка-то была бой-девка, и
ему немало сил пришлось затратить, чтобы привлечь к себе ее внимание,
тем более что сам он в те годы был "мальчик нежный кудрявый",
наедине с девчонками чувствовал себя, как в открытом космосе без скафандра,
и поведение его в таких случаях соответствовало принципу "и хочется,
и колется"... Но вот в отношения с Наташкой он нашел в себе силы
нырнуть, как в ледяную воду - зажмурившись и не раздумывая. И не проиграл...
Впрочем, ладно, зачем бередить душу? Прошлого не вернешь!
Он побродил немного по полуторатысячелетнему городу и вернулся в Питер.
* * *
Сделав шаг вперед, Калинов зажмурился. После серого тумана, только
что плотной пеленой висевшего вокруг, солнечный свет был резок и неприятен.
Когда глаза привыкли, Калинов огляделся.
Он стоял посреди огромного луга, усыпанного яркими цветами. Цветы
были незнакомые. Мимо прошелестела большущая стрекоза. Калинов не
был специалистом по энтомологии, но готов был биться об заклад, что
на Земле он таких стрекоз не встречал.
На лугу группами располагались молодые люди. Одни сидели и разговаривали
друг с другом, другие лежали, третьи танцевали. Головы танцующих украшали
обручи с кристаллофонами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27