Тебе назло! Ведь ты сейчас злишься,
что не первый у меня.
- Ничего подобного. Ты была уже взрослой, и это можно понять.
- Ничего не понял! Тот мальчишка был безразличен мне. Когда
опомнилась, чуть сама себя не убила. Я ведь не теряла надежду, что ты
снова приедешь и все-таки обратишь на меня внимание. Но ты не приезжал. И
уже на четвертом курсе нашла себе любовничка поосновательней. Правда, без
знаний иностранных языков, высокого штиля, хороших манер - обыкновенного,
вполне земного хамлюгу, который обращался со мной, как с уличной девкой. В
клубе ты был свидетель тому. Почему терпела? Лучшего не нашла. А потом,
надо быть справедливой: он хороший журналист и я многому научилась у него.
Но если откровенно: то боялась, что если от него уйду, по рукам пойду. Вот
уже больше двух лет меня кадрят чуть ли не на каждом шагу. Отчасти сама
виновата, отчасти ты.
- Я? - удивился Олег. - В чем же моя вина?
- Все в том же - не обратил внимания. И я подумала, что не сумела
подать себя. Вроде бы все при мне, но как-то не смотрелась. Потому что
такой феминисткой была - дальше некуда. И походка, как у солдата, и
одевалась, стриглась как стройотрядовка, сигареты изо рта не выпускала,
бренчала на гитаре, хрипела под Высоцкого. Не представляешь меня такой?
- С трудом.
- Вот и я уже не представляю. Короче, решила в темпе перестроиться:
отпустила волосы, стала на шпильки, с полгодика позанималась аэробикой, а
потом пошла танцевать в самодеятельный ансамбль. Научилась волчком
вертеться, коленками плечи доставать, попой как на шарнирах вертеть,
большего не требовалось. Но потом группа в эротику ударилась - дань моде,
и я сдуру выступила несколько раз. Не то, чтобы в чем мама родила, но
близко к этому. Успех был сверх ожидаемого. И пошло-поехало: секс-бомба,
да и только! Опомнилась, бежала без оглядки. Но реклама была уже сделана.
А в таком городе, как наш, это навсегда... Ты меня слушаешь?
- Я - весь внимание, - поспешил заверить ее Олег.
Он действительно слушал ее, но уловив в ее голосе надрыв, стал
успокаивающе поглаживать ее плечо.
- Внимай без рук, меня это отвлекает, - не то, чтобы сердито, но
достаточно серьезно, сказала Мирослава. - В общем, дошло до того, что
крутые на учет меня взяли, горы золотые сулили за стриптиз для избранной
публики. А когда я послала их подальше, пригрозили шпану наускать. Я не
придала этому значения, но они сдержали слово. Мы с Валом в одном доме
встречались, что за встречи, сам понимаешь. Подонки выследили нас, стали в
двери ломиться. Мы через окно во двор вылезли, благо первый этаж. А они
засекли, догнали, схватили меня, назад поволокли. А этот герой убежал.
Правда, сообразил позвонить из автомата Мельнику. Тот примчался со своими
волкодавами, устроил "Сталинградскую битву". Короче, выручил в последний
момент. Хотя, возможно, они разыграли этот спектакль, уж больно цацкались
со мной подонки, да и Мельник слишком быстро примчался. Но как бы то ни
было, пришлось потом благодарить спасителя... Ты спрашивал почему не
приехала к тебе в Киев. А это как раз тогда произошло. И я решила, что
незачем уже ехать, незачем звонить тебе.
Мирослава умолкла, но немного погодя сказала, как бы подводя итог:
- Вот и вся моя секс-биография. Если думаешь, что поскромничала,
приуменьшила свои достижения в этой области - думай.
- Не хочу и не стану думать об этом. Уедем и ты забудешь.
- Ценю твою деликатность. Но не надо делать мне неудобные для тебя
одолжения. Ты мне ничего не должен. У меня одна просьба: помоги выбраться
отсюда и где-нибудь определиться с жильем, работой. На многое не
претендую: могу быть секретарем, водителем, кухаркой.
- Для тебя у меня есть только одна должность - жены.
- Ты серьезно?
- Вполне.
- А тебя не смущает моя репутация?
- Если тебя не смущает моя.
- Но это вовсе не обязательно так вот сразу. Не думай, я не
напрашиваюсь.
- Это я напрашиваюсь. В женихах мне фатально не везет.
- Ну, если так настаиваешь, - после недолгой паузы неестественно
хихикнула она, но затем обняла, сказала без притворства: - Я и так уже
твоя. Твоя и больше ничья, можешь не сомневаться. Но признайся, это Полина
тебя надоумила?
- Судьба, - зажигая над головой ночник и погружаясь в бездонную синь
ее глаз, сказал Олег. - Это она привела меня к тебе. Я упирался,
отбрыкивался, а она тащила за шиворот. И теперь я благодарен ей. Я полюбил
тебя с той минуты, когда услышал твой голос в телефонной трубке, хотя не
сразу осознал это.
- А когда осознал?
- Когда увидел твои глаза и ты позволила утонуть в них.
Мирослава сжала объятия с такой силой, что он едва не задохнулся.
- Я буду тебе хорошей женой, вот увидишь, - размыкая кольцо своих рук
и снова кладя голову ему на грудь, сказала она. - Когда-то хотела быть
мотогонщицей, потом эстрадной дивой, тележурналистом. Но теперь хочу быть
только твоей женой, матерью твоих детей. А то, что было до тебя, ты прав -
надо забыть. И я забуду. Уже забыла. Но и ты укроти свою память. Ты ни в
чем не был виноват. А другим ты не судья. Не бери на себя лишнее. Не
терзай свою душу. Теперь она слита с моей. И твоя боль передается мне.
Олега захлестнуло чувство благодарности, нежности, что уже вскоре
переросло в страсть столь неуемную, что он сдерживал себя, чтобы не
обидеть любимую нетерпением, своей, - не ее жаждой обладания. И только,
когда Мирослава, отвечая на ласки, стала целовать шрамы на его груди,
плече, а затем прильнула к нему, дал волю этому неуемному чувству.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85