Но его уловка шита белыми нитками: установить личность пострадавшего проще
простого - достаточно позвонить в медпункт дома отдыха "Заря". Даже
начинающий милиционер догадался бы. А сержант Бессараб, вероятно, уже
навел соответствующую справку. Из профессионального любопытства должен был
поинтересоваться. Однако спрашивать его напрямик неудобно - зачем ему
знать, что она думает о старшем лейтенанте Мандзюке...
- Михаил Ильич, что говорит фельдшер дома отдыха "Заря"? У этого
мужчины серьезное ранение?
- Не обращался он в медпункт.
- То есть как не обращался?!
- А так: не заезжали они туда. И в другие медучреждения не
обращались.
Галина не поверила своим ушам: какая-то фантастика!
- Откуда вам это известно?
- Мы с лейтенантом Кленовым сегодня все городские больницы объехали,
а в доме отдыха "Заря" и в войсковой части, что на Воздушной - там есть
медсанчасть - еще вчера побывали. По регистрации за 28-ое и 29-ое числа
смотрели. Нигде такой случай не отмечен.
- Ничего не понимаю! - Галина обхватила руками голову и так сидела с
полминуты, потом посмотрела на Бессараба. - Михаил Ильич, а вы что-нибудь
понимаете?
- Нет... Да что я! Перед обедом, когда мы с Кленовым вернулись в
райотдел ни с чем, старший лейтенант Мандзюк вот так же, как и вы сейчас,
за голову взялся.
- Мандзюк?! - едва не подскочила Галина.
Это нельзя было так оставить. Какими бы соображениями не
руководствовался Алексей Мандзюк, он не имел права морочить голову ей,
инспектору городского Управления милиции. И тасовать факты по своему
усмотрению, вуалируя одни и выпячивая другие, тоже не имел права. И если
утром Галина еще раздумывала над тем, жаловаться или не жаловаться на
него, то после разговора с Бессарабом, твердо решила доложить руководству
отдела о более чем странном поведении старшего лейтенанта Мандзюка.

Подполковник Билякевич был в Киеве на совещании, майор Уфимцев болел.
Из руководителей отдела на месте оставался только капитан Ляшенко, к
которому Галина обратилась не без колебаний. Она почти не сомневалась, что
он высмеет ее подозрения - ему только повод дай! - либо посчитает это дело
не заслуживающим внимания. К тому же Ляшенко был давнишним приятелем
Мандзюка и стоило крепко подумать, прежде чем обращаться к нему по такому
поводу. Было еще одно обстоятельство, которое смущало Галину всякий раз,
когда приходилось обращаться по тому или иному вопросу к капитану Ляшенко.
В свое время она была влюблена в Валентина Ляшенко, как влюблялась до
этого поочередно в киноактера Олега Янковского, космонавта Шаталова,
доцента кафедры судебной медицины Сторожука. К счастью (а может, к
сожалению), девичья влюбленность не долговечна и уже через год-полтора, за
которые старший лейтенант Ляшенко не удосужился раскрыть ее тайну (сыщик,
называется!), Галина не то, чтобы разочаровалась, а как бы взглянула на
него другими глазами. Она уже не розовела от ляшенковских комплиментов,
любезностей (он расточал их не только ей!); перестала восхищаться его
элегантностью (угрозыск - не дом моделей!); не спешила умиляться его
остроумным шуточкам (не всегда уместным и чаще всего небезобидным), а его
покровительственно-фамильярное отношение к ней - в ту пору уже
студентке-заочнице, призеру областных соревнований по легкой атлетике -
даже раздражало (с его легкой руки чуть ли не все сотрудники городского
Управления называли ее не иначе как Галочкой). При этом, она отдавала ему
должное: умен, находчив, умеет быть сдержанным, корректным (это последнее
качество, по мнению Галины, Валентин заимствовал у начальника отдела). Тем
не менее, встречи с ним уже не волновали ее.
Но потом случилось, что Ляшенко уехал в длительную спецкомандировку,
и в отделе разом стало тихо, и как-то неуютно. Когда же он вернулся (уже в
звании капитана и ранге начальника отделения), все пошло по-прежнему.
Впрочем, Валентин Георгиевич - отныне его надо было величать так - стал
менее категоричен в своих суждениях, оценках и, пожалуй, мягче в
отношениях с товарищами.
А еще спустя год Галина встретила его в оперном театре с очень
красивой, но высокомерной женщиной, которую знала как ведущую
телевизионной передачи "Новости киноэкрана". Ляшенко растерялся, но затем
любезно раскланялся с Галиной и даже представил ее теледаме. Но представил
так, что Галина едва не сгорела со стыда: "Это наша Галочка, о которой я
тебе рассказывал".
Теледама окинула Галину бесцеремонным взглядом, профессионально
улыбнулась, сказала снисходительно:
- Милая девочка. Только очень худенькая. Вам надо поправиться,
Галочка, килограмма на три, не больше.
Галина тут же возненавидела и ее, и его. Но с теледамой было проще:
она выключала телевизор, как только начиналась передача "Новости
телеэкрана", а вот Ляшенко выключить не могла - куда денешься от
сотрудника!
Работа же, как известно, есть работа; и как-то случилось, что Ляшенко
оградил Галину от крупной неприятности (она несвоевременно отправила
подготовленный им важный документ); более того - получил заработанный ею
выговор. Когда же она, вдосталь наревевшись, собралась духом, пошла к
начальнику отдела и покаялась, подполковник Билякевич не отменил свое
решение: "Ему этот выговор полезнее, чем вам". Из чего Галина заключила,
что Ляшенко вовсе не любимчик шефа, как считала до этого, и ему видимо
попадает не меньше, чем другим сотрудникам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54