"1. О падении Императора Петра III слышал еще издетска, по народной
молве, во время бывшего возмущения от Пугачева, и сие падение разные люди
толковали, кто как разумел; а когда таковые же толки происходили и от
воинских людей, то он начал с того 'самого времени помышлять о сей дерзкой
истории; какие же именно люди о сем толковали и с какими намерениями, того
в знании показать, с клятвою отрицается.
2. О возстании Государя Цесаревича на ныне царствующую всемилостивейшую
Императрицу говорит, что сие возстание разумеет под тремя терминами: 1)
мысленное; 2) словесное и 3) на самом деле. Мыслию - думать, словом -
требовать, а делать - против воли усилием..."
Вот так-то мыслил и таким слогом излагал свои мысли тульский мужичок
восемнадцатого века, постигший грамоте и письму на восемнадцатом году
жизни! Интересный субъект! Смелый, отважный, умный, не лишенный чувства
собственного достоинства!
Долго ли, коротко ли допрашивали Авеля в Тайной Экспедиции, мы нынче не
знаем. Однако ответ Макарова датирован 5 марта, а завершено дело было лишь
17 марта. Решение по "Делу" гласило:
"Поелику в Тайной Экспедиции по следствию оказалось, что крестьянин
Василий Васильев неистовую книгу сочинял из самолюбия и мнимой похвалы от
простых людей, что в непросвященных могло бы произвести колеблемость и
самое неустройство, а паче что осмелился он вместить тут дерзновеннейшия и
самыя оскорбительныя слова, касающиеся до пресветлейшей особы Ея
Императорского Величества и Высочайшего Ея Величества дома, в чем и учинил
собственноручное признание, а за сие дерзновение и буйственность, яко
богохульник и оскорбитель высочайшей власти, по государственным законам
заслуживает смертную казнь; но Ея Императорское Величество, облегчая
строгость законных предписаний, указать соизволила онаго Василия Васильева,
вместо заслуженного ему наказания, посадить в Шлиссельбургскую крепость,
вследствие чего и отправить при ордере к тамошнему коменданту полковнику
Колюбякину, за присмотром, с приказанием содержать его под крепчайшим
караулом так, чтоб он ни с кем не сообщался, ни разговоров никаких не имел;
на пищу же производить ему по десяти копеек в каждый день, а вышесказанныя,
писанные им бумаги, хранить в Тайной Экспедиции".
9 марта в 5 часов привезли Авеля в Шлиссельбургскую крепость и посадили в
камеру № 22.
Несомненно, что содержание Авеля в одиночном заключении, строжайшая его
изоляция обусловлены были кощунственностью и опасностью его заявлений о
грядущем, в частности о скорой смерти Императрицы.
Так Авель впервые ощутил поистине царскую милость.
Но человек предполагает, а Господь, как говорят, располагает! Екатерина
Великая скончалась.
Вернемся к тексту Жития...
ВТОРАЯ "ПРОБА ПЕРА"
Получив через князя А.Б.Куракина рукопись книги Авеля, Павел, видно,
смекнул, какую пользу может принести монах с такими способностями и повелел
отыскать автора. Нашли, сообщили Императору, что-де сидит таковой в
Шлиссельбурге, приговоренный к пожизненному заключению.
Павел повелел Куракину лично на месте, в крепости, выяснить у арестантов,
кто и за что заточен, и снять со всех железы. А монаха Авеля привезти в
Петербург к лицу самого Императора. Так и было исполнено!
Завершился первый круг. Все пошло "по новой"...
Император принял отца Авеля в своем покое, принял со страхом и радостью,
попросил благословения себе и на дом свой!
Авель же ответил: "Благоговей Господь Бог всегда и во веки веков!"
Император поинтересовался планами Авеля, спросил, чего бы он хотел от
жизни. Авель смиренно отвечал: "Ваше величество, всемилостивейший мой
благодетель, от юности мое желание быть монахом, аще и служить Богу".
Государь поговорил с Авелем о его нуждах, а в заключение спросил как бы по
секрету, что ему, Императору, предстоит в будущем?
В опубликованном тексте Жития не сообщается, каков был ответ монаха.
Однако говорится:
"Князю Куракину Павел повелел отвести Авеля в Невский монастырь
(Александро-Невскую лавру в Петербурге. - Ю. P.), дать ему келью и все
потребное для нормальной в монастыре жизни. Все это было приказано
выполнить митрополиту Гавриилу через князя Куракина самим Императором
Павлом Петровичем.
Митрополит Гавриил не без удивления и страха выслушал все эти указания,
безмерно удивленный столь высоким покровителем безродного монаха. Он облек
Авеля в черное одеяние и по именному повелению самого Государя повелел
Авелю вкупе с остальной братией ходить в трапезную и на все нужные
послушания".
Однако Авель и здесь проявил свой характер. Прожив в Невском монастыре
только один год, он перешел в любый его сердцу Валаамский монастырь, где...
приступил к составлению и написанию новой, не менее страшной и важной, чем
первая, книги! В этот раз он отдал книгу отцу Назарию, а тот, естественно,
показал ее казначею и прочим, и после совета со всеми, так сказать
коллегиально, решено было отправить ту книгу не мешкая прямо в Петербург к
митрополиту!
Снова пришла в движение бюрократическая машина, набирая ход, заскрипели
ее колеса.
Митрополит, ознакомившись с написанным, счел за благо послать книгу в
секретную палату. Начальник же той палаты, генерал Макаров, доложил о книге
управляющему Сенатом генералу, а тот в свою очередь доложил о происшедшем
Императору Павлу! Государь же, как свидетельствует Житие, повелел взять
Авеля с Валаама и заключить его в крепость...
Однако текст Жития не содержит информации об индивидуальных свойствах
Павла, а также комплекса факторов разного рода побуждавших его к действию,
без чего нельзя понять и оценить поступки человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23