– молодая женщина покраснела. – Позвольте, Конрад Карлович, я тотчас пятно застираю, и ничего не будет!
– Застираю! Изволь теперь прерывать игру посреди талии, да по твоей милости идти переодеваться! .. Простите, господа, – обратился он к сидевшим за столом, – через минуту я вернусь.
– Это чья же такая красавица? – спросил урядник, глядя вслед Малаше, удалявшейся за барином.
– Его, Михельсона, – сказал Куратов. – У него с собою чета людей для услуг. Они с ним ездят и даже по медицинской части помогают. Маланья – на манер милосердной сестры, а муж ее, кучер – видали молодца? – тот как бы санитар. Если вдруг попадется какой-нибудь буйный больной...
– М-м-да! – задумчиво протянул урядник. – Знатная баба!
Меж тем, в покоях, отведенных Конраду Карловичу, состоялся другой разговор, и начала его жена кучера, милосердная сестра Маланья.
– Ты что, сдурел?! – обратилась она к барину, едва закрыв за собою дверь. – ты что тут вытворяешь?!
– В чем дело, Оленька? – с невинным видом спросил тот. – Я не понимаю.
– Оставь свои шулерские замашки для портовых кабаков! Ты прибыл сюда искать ифритов, а не в карты играть! Хочешь, чтобы нас выгнали из дома за твои фокусы?
– Но я должен поближе познакомиться с местными обитателями.
– Не понимаю, Христо, зачем тебе нужны местные обитатели? Почему мы остановились именно в этом доме?
– Потому что ифрит где-то близко. Я это чую совсем также, как наш нюшок! Не зря он привел нас в эту местность...
– Но ты не дал ему привести нас прямо к ифриту.
– Дорогая моя! Здесь деревня! И здесь не принято среди бела дня лазить через заборы барских усадеб.
– Значит, мы дожидаемся только ночи?
– Если мы ночью полезем, так на нас собак спустят. Чтобы делать визиты, нужно быть представленным. Нужно вращаться в обществе, понятно?
– И потрошить карманы окрестных помещиков?
– Ну, сознаюсь, слегка увлекся. Больше не буду... Теперь о деле. Где граф?
– Пошел прогулять нюшка.
– Хорошо. Как вернутся, ты их обоих покорми, и пусть ждут на конюшне. Может быть, ночью мы все же сделаем вылазку.
– Наконец-то!
– Но особенно рассчитывать на нее не приходится. Нюшок идет на запах фиксатора, которым я когда-то обрызгал все бутылки с ифритами...
– Чтобы улучшить их товарный вид.
– Неважно, зачем. Мы знаем, что межмирник «Леонид Кудрявцев» побывал в здешнем пространстве. В его таможенной декларации, в разделе «Спиртные напитки», по прибытии указано девять бутылок, по убытии – восемь. Следовательно, одна бутылка так называемого коньяка «Наполеон» из вашего ящика была реализована и находится где-то здесь, в окрестности. Что дальше?
– Дальше – нюшок приведет нас к ней, и если она еще не раскупорена...
– Если она еще не раскупорена, – перебил Христофор, – то стоит на полке в буфете. В столовой одного из здешних помещиков. Куда нашего нюшка не пустят ни под каким видом. Разве что с хозяином мы будем закадычными друзьями...
– Понятно.
– А теперь представим, что кто-то решил выпить коньячку и раскупорил бутылку... Что будет?
Ольга задумалась.
– Если сделать это без специальных заклинаний, – сказала она, – ифрит вырвется наружу. Дальнейшее его поведение трудно прогнозируется – у ифритов нечеловеческая логика. В принципе, я могу засадить его обратно в бутылку с помощью других заклинаний, если только он их выслушает от начала до конца. Но для этого его нужно, как минимум, обнаружить. Он ведь может и замаскироваться...
– Замаскироваться? А как?
– Да как угодно! Может превратиться в любой предмет, в человека, в корову, в лошадь, в дом, в лес!
– В лес? – живо переспросил Христофор Гонзо. – Так, так, это интересно... Однако, меня уже заждались, наверное, за столом. Пойду, дам им отыграться. А ты сделай все, как мы договорились. Графу скажи – пусть запрягает. И будьте наготове...
Он направился было к двери, но Ольга остановила его:
– Постой! А пятно? Ну-ка, повернись...
С этими словами она прикоснулась к плечу мнимого барина, провела ладонью по его рукаву, и пятно бесследно исчезло. Христофор с восхищением глядел на Ольгу, тихо млея от прикосновения.
– Ведь что делает, ведьма! – прошептал он.
– Ерунда, мелкие фокусы! Мне как профессионалу стыдно было бы не управиться с твоими сюртуками...
– Да разве только с сюртуками! – вздохнул Христофор и вышел за дверь.
* * *
– ... Легостаевский лес? – переспросил Куратов. – Верно, у Григория Александровича там преогромнейший клин. Но вы у него не спрашивайте про Легостаевский лес. Видите, он не в духе! Слышать о нем не может. А коли хотите разузнать, так спросите у нашего соседа, Петра Силыча Бочарова...
При этом имени Григорий Александрович Турицын вовсе сморщился, положил карты на стол и, схватив бокал с вином, изрядно оттуда отпил.
– А что у Петра Силыча, – заинтересованно спросил Михельсон, – также в этом лесу участок?
– Ни черта у него нет! – отрезал Куратов. – Просто свихнулся старый хрыч, перессорился со всеми соседями, затаскал по судам. Подавай ему то одно, то другое. Легостаевский лес, вишь, при царе Горохе изводил на дрова какой-то его предок. Стало быть лес – фамильная их собственность! А с неделю назад понес, дурак, уж и вовсе околесицу. Старик, верно, прямой ваш пациент, Конрад Карлович!
Михельсон поправил очки.
– И что же он рассказывает?
– Право, затрудняюсь вам передать... несвязное что-то. Вот вы поезжайте к нему и послушайте – вы увидите, что он за фрукт. Только один не ходите, лучше с кучером.
– Правильно! – вступил Турицын. – А как начнет рассказывать про нечистую силу, что невидимкой бродит по Легостаевскому лесу, так вы его сейчас хватайте – и прямо в лечебницу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17