Пойти, что ли, и мне в больничку? Пускай хромую оттяпают, может, Кухтель в метровые возьмет? Милое дело там - сиди целый день в тепле, деньги считай, пивком поправляйся. И уснешь, так не замерзнешь. Ни ментов не боишься, ни конкурентов. Если кто и сунется, его Кухтелевы мордовороты так наладят без костылей убежит! Да, счастье тому, кого Кухтель в метровые возьмет!.. А ну как не возьмет? Ногу-то назад не приставишь. А на одной зиму бедовать ой как несладко!
- Что метровые! - смеется Костян, бывший кидала наперсточный с проломленным черепом. - Разве это заработки? Цветмет надо сдавать! Вот золотая работа, кто умеет!
- Сдавать-то не штука, - говорит дед Усольцев (Поди такой же, как и я, дед). - Да где его брать-то, цветмет? Гвоздя ржавого не найдешь забесплатно.
- Довели страну! - сейчас же встревает Нинка. - Дерьмократы!
- А мы с корешем моим Федюней, - хитро щурится Костян, - позапрошлым летом весь Сузунский район обстригли под бобрик!
- Парикмахерами, что ли? - не понимает дед Усольцев.
- Ага, махерами! Как увидишь где провода на столбах, так и обрезай, махер!
Смеется Костян, и народ вокруг похохатывает. Дед Усольцев головой качает: ловко придумано! А Костян еще пуще хвастается:
- Жили как в сказке, что ты! День кемаришь, ночь бухаешь, под утро на охоту идешь.
Дед ехидный интересуется:
- Что ж ты такое теплое дело - и бросил?
Костяну что сказать? Только рукой махнуть.
- Нипочем бы не бросил! Да Федюне моему кирдык пришел.
- Поймали?
- Почему поймали... Током убило. - Костян уж не смеется. - Он, парчушка пьяная, полез на столб. За один провод рукой ухватился, а другой плоскогубцами кусает. А провод-то под фазой! Я снизу кричу: "Ты чего, дурило, делаешь?! Дзёбнет же!" А он уж и не отвечает. Вцепился руками в провода, а голова-то, смотрю, повисла, и язык вывалился. Ну я и пошел... Эх, Федюня! В округе сел пятнадцать без света сидели, а нас поймать не могли!
Народ гомонит одобрительно на такой Костянин рассказ, а Нинка и тут свои три копейки вставить норовит.
- Хватился! - орет. - Пятнадцать сел! Давно уж вся область без света сидит, а он за проводами собрался! Это тебе не при советской власти - никто их по новой вешать не станет. Вот довели страну - украсть нечего!
Ну начинается! Наших, запойных, хлебом не корми - дай про политику поспорить. Уж кажется, двумя ногами в могиле стоит и телевизора-то лет пять не видел, а все его выборы волнуют, американцы да евреи разные!
Как начали все про политику гомонить, я сразу бочком, бочком, спиной по стеночке - поближе к двери. А тут как раз и Казбек из будки выглядывает.
- Заходите, - говорит, - еще пятеро.
И мы с какой-то бабешкой чумазой первыми - юрк в дверь. Ну прямо прет мне счастье сегодня. Как с самого утра солнышком пригрело, так и ласкает! Вхиску нашел больше полбутылки, день угадал правильно, а теперь еще и без очереди влез! А, да! Еще от Стылого вовремя спрятался. Житуха!
- На лавку садитесь! - командует Казбек. Помещеньице-то - ни встать, ни лечь. Коридорчик узенький да кабинка, где Казбек спины колет. Проходная бывшая, что ли... В коридорчике лавка вдоль стены. Еле-еле пять человек втискиваются. Вот и сели мы пятеро. Смотрю - и Костян тут! Он хоть и потрепаться горазд, а своего не упустит!
- Ну и вот, - говорю, пока время есть, - темным силам лучше добровольно покориться и служить. Потому как окончательная победа все равно за ними будет...
- Рубаху снимать, что ли? - бабешка перебивает.
Из новеньких, видно.
- Погоди ты, успеешь растелешиться! - рыгочет Костян. Вот, бабы! Одно на уме - перед мужиками заголяться!
- Да век бы вас, жеребей, не видать!
Огрызается, гляди ты, хоть и беззубая!
- А ну тихо! - Казбек вдоль ряда с кабелюкой своей прохаживается. Молчать-лять! Сычас ынструктаж будит!
- Опя-ять... - тихий вздох.
- Кто сказал?!
Взметнулся Казбек и дубину свою поднял. Все молчат, хоть голос точно Костянов был, я-то не ошибусь.
У Казбека глаз черный, так и сверлит в душу. Да мы сверленые уж, не зыркай! Походил туда-сюда и в кабинку:
- Давай, отец!
Из кабинки - где только прятался там! - выступает степенно старичок. Просто старичок, без названия. Старичка этого все, кто Казбекову вытяжку посещает, знают хорошо, но ни имени его, ни фамилии никогда не слышали. Старичок - и все. Блаженный он какой-то, несет вечно непонятное, вроде как я про темные силы. Но у меня-то - служение, а он так просто, по скудоумию. Для чего Казбеку такой старичок, неизвестно. А спрашивать - себе дороже, Казбек вопросов не любит. Да и не для того мы сюда ходим, чтобы вопросы спрашивать. Сказано инструктаж - сиди, слушай.
Старичок, из кабинки выйдя, поправляет поясок на лохмотьях и затягивает козлетоном:
- Добыча наша велика и тяжела. Вкуса кислого, запаха невкусного, но желанней ее нет на свете!..
И мы, как молитву, тянем за ним сто раз повторенные слова:
"...Велика и тяжела. Вкуса кислого, запаха невкусного..."
Плешь они мне проели, эти слова, в шкуру впитались, в печенку, как паразиты, вгрызлись, а понять я их не могу. Повторяю за стариком, как попка:
"...Лежит она, свив тело кольцами, в шкуре мягкая, без шкуры твердая. Если же протянется во всю длину, может убить в одно мгновение. Другая добыча, короткая да толстая, весьма потаенна и тяжела безмерно. Сидит всем выводком в древесном дупле без древа..."
Черт знает, что оно такое... Древесное без древа... масляное без масла. Иначе как молитвой у нас эту галиматью не зовут. Однако что же, наше дело маленькое. Велят повторять - повторяешь:
"...И найдя добычу, что свернулась кольцами, самому сильному бойцу схватить ее за хвост и тянуть. А когда тяжело пойдет в потяг, второму бойцу ухватить возле колец и тянуть за первым, а там и следующему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17