» (Мф., 23:24) (Примеч. пер.)] .
Но сэр Ричард даже не улыбнулся. Глаза его светились: он любовался и гордился другом.
— Клянусь честью, Гарри, — вскричал он, как и подобало настоящему вигу, — мне это и в голову не приходило! Я высоко ценю твои чувства. Мой друг и не мог бы Мыслить иначе. Однако, — продолжал он, нахмурясь, — уж коли ты так настроен, почему бы не объединить выгоду и склонности? Почему не найти для твоей шпаги дела, которому можно служить по велению сердца?
У капитана кровь застучала в висках: сэр Ричард высказал предложение, к коему капитан так упорно его подводил. Но уж если сэр Ричард обратился к нему с таким предложением, пусть теперь сам и убедит его принять. Тогда основа его будет более прочна, чем капитан смел надеяться.
Он пренебрежительно усмехнулся.
— Подумай, Дик, что ты мне предлагаешь! — воскликнул он. — Какого рода службу может предложить мне Англия? Знай, друг, в этой стране кошелек наемника только тощает.
— Но ведь есть еще и колонии, — настаивал сэр Ричард. — Там всегда найдется местечко для предприимчивых сынов отечества.
— Колонии? — подхватил капитан совсем другим тоном, демонстрируя умеренный интерес. — Что ж, это верно... — И добавил: — Но и там авантюрист может получить достойное место только при помощи влиятельного, пожалуй, даже очень влиятельного лица.
— Согласен, — подтвердил сэр Ричард, — И в этом я тебе помогу.
Капитан Гейнор смотрел на него, широко раскрыв глаза.
— Ты, Дик? — воскликнул он и с улыбкой взглянул на приятеля.
— Ты забываешь, что помощник министра — мой двоюродный брат, — напомнил ему сэр Ричард.
— Ах, вот как! — Будто нечаянно обнаружив нечто, доселе ему неизвестное, капитан продолжил: — Ты прав! Так ты полагаешь, что...
— Я-то знаю, — прервал его сэр Ричард, — мой кузен сделает все, что в его силах, для моего друга. Обязательно сделает. Я напишу ему сегодня же, и ты сам отвезешь ему письмо, Гарри.
Добродушный сэр Ричард сочинил восторженный панегирик капитану Гейнору. Вручив его авантюристу, сэр Ричард потребовал, чтобы тот немедленно отправлялся в путь. Но капитан был не из тех простаков, кто исчезает, едва успев получить желаемое, и тем вызывает сомнения в благородстве своих целей. Он еще полмесяца пробездельничал в компании сэра Ричарда, вопреки постоянным понуканиям последнего. Он явно не желал расставаться с другом. Приятели не раз даже ссорились по сему случаю: баронет обижался, что его протеже так легкомысленно относится к его протекции. А капитан каждый день ворчал: не такая уж у него блестящая перспектива в Англии, денег там платят мало, и Бог весть сколько придется проторчать в приемных, пока ему не предложат что-нибудь сносное. К тому же ему не по душе английский климат, английский обычай мариновать просителей в приемной, где всегда сквозняки, а он боится сквозняков из-за ревматизма, которому он подвержен в результате лихорадки, перенесенной три года назад в Константинополе [Константинополь — общепринятое в тогдашней Европе название Стамбула, столицы Османской империи] .
В конце концов он с большой неохотой отбыл в Англию, убедив сэра Ричарда в том, что сожалеет о состоявшемся разговоре и его последствиях. Он вообще бы никуда не уехал, если бы не опасался обидеть друга отказом, нежеланием воспользоваться протекцией.
В душе капитан Гейнор испытывал глубочайшее удовлетворение. Он знал, что за человек помощник министра Темплтон, хотя и не был с ним знаком. Впрочем, он собрал сведения обо всех членах кабинета, заочно изучил их. Темплтон был именно тем, кто ему нужен: не Бог весть какой влиятельный, надутый, самодовольный, раболепный слуга, игрушка в руках министра милорда Картерета [Лорд Картерет — Джон Картерет, граф Гренвиль (1690-1763) — английский государственный деятель, сторонник короля Георга I; с 1711 г. член палаты лордов; в 1722-1742 гг. премьер-министр. Во время действия романа, в 1721 г., был государственным секретарем в кабинете Роберта Уолпола] . Он, конечно, даст тысячу обещаний и ни одного не выполнит, будет водить его за нос, но зато у него будет прекрасное объяснение, вздумай кто-нибудь поинтересоваться целью его приезда в Англию.
Итак, ясным июньским утром он явился вместе с другими просителями в приемную мистера Темплтона. С тех пор как он покинул лорда Понсфорта, прошло семь часов, и шесть из них он проспал. Теперь, бодрый и предельно собранный, он готовился предстать перед государственным мужем.
Если накануне в нем угадывался всего лишь военный, то теперь костюм капитана Гейнора подчеркивал его принадлежность к солдатам удачи. На нем были темно-синий камзол с серебряными галунами, белые лосины, сапоги с серебряными шпорами, шпага с эфесом из граненой стали. В руке он держал черную шляпу с плюмажем. Единственным его украшением был сапфир, прячущийся в тонких кружевах.
Щелкнув каблуками, капитан Гейнор чинно поклонился помощнику министра. Мистер Темплтон не счел необходимым встать, приветствуя посетителя. Он величественно-небрежно кивнул ему, восседая за заваленным бумагами столом, и в то же время повелительно махнул рукой чиновнику, приведшему к нему капитана, чтобы тот удалился.
— Вы, насколько я понимаю, принесли мне... э-э-э... письма от моего кузена сэра Ричарда... от моего кузена сэра Ричарда...
Он говорил звучным голосом, неспешно и важно, делая ударение на каждом слове, и, по обыкновению плохих ораторов, повторял конец фразы.
Капитан бросил оценивающий взгляд на его длинное аристократическое лицо и высокий парик. Холодное и надменное, оно показалось капитану в высшей степени непривлекательным. Мистер Темплтон взирал так на тех, кто являлся к нему с какой-нибудь просьбой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80