Хрупкий светловолосый юноша, на которого уже обрушилось столько испытаний, пришел к нему, готовый к унижениям. Однако оказанный ему прием был ошеломляющим — Валентино устроил в честь гостя праздничный ужин, обращался с ним как с равным и всячески подчеркивал свое восхищение героизмом защитников Фаэнцы. Красота и ум герцога очаровали Асторре. Когда Валентино упомянул, что будет рад оказать гостю любую помощь, ибо чувствует себя в ответе за его судьбу, бедный мальчик окончательно забыл об осторожности. Ему был предоставлен выбор — самому определить место своей будущей резиденции или войти в свиту герцога, и Асторре без колебаний избрал последнее.
Прежде чем перейти к описанию дальнейших событий, мы процитируем одну из рекомендаций Макиавелли. Она гласит: «Для того чтобы удержать власть над завоеванным княжеством, новый государь должен позаботиться о двух вещах: во-первых, ему не следует оставлять в живых ни одного из членов прежнего правящего рода, и, во-вторых, ему ни в коем случае нельзя изменять законы и повышать налоги». Второй пункт не вызывает никаких возражений. Первый так же разумен, но бесчеловечен, как и все, связанное с борьбой за власть.
Чезаре Борджа не совершал бесполезных жестокостей постольку, поскольку это зависело от него. Многие противники герцога оказывались в его власти и сохраняли жизнь — достаточно вспомнить Пандольфаччо Малатесту и Катерину Сфорца. Чезаре не ведал жалости, но не испытывал и радости при виде чьих-то страданий.
И все же Асторре Манфреди был обречен. Его смерть предопределялась вовсе не злобой или мстительностью Валентино, а любовью подданных. Чезаре оставлял в живых тех правителей, чьи прежние деяния лишали их всякой надежды вернуться на трон. Но Асторре, юный герой, ничем не запятнанный и всеми любимый, являл собой пример совсем иного рода. Асторре был опасен, ибо он мог сделаться живым знаменем заговоров и восстаний.
В начале июня герцог возвращался в Рим; Асторре и Джанэванджелиста находились в его свите. Папа, обрадованный благополучным завершением похода, решил освободить графиню Риарио-Сфорца, о смягчении участи которой просил и французский король. Двадцать шестого июня Катерина оставила мрачные своды замка св. Ангела и, получив дозволение святого отца, выехала во Флоренцию. Но в тот же день кованые ворота замка затворились за братьями Манфреди. Об их дальнейшей судьбе достоверно известно только одно: ни тот, ни другой уже не вышел живым за пределы крепости.
Запись в дневнике Бурхарда, сделанная годом позже, извещает, что тело Асторре, с камнем на шее, вытащили из Тибра какие-то рыбаки. Вместе с ним было найдено еще несколько утопленников, в том числе двое молодых людей и одна женщина.
В сообщении венецианского дипломата Джустиниана (он сменил в Риме Паоло Капелло) говорится примерно то же самое: «Рассказывают, будто сегодня ночью обоих пленных властителей Фаэнцы и их сенешаля утопили в Тибре». Столь же скупо описывает события феррарский посол. А в хрониках Фаэнцы нет вообще никаких упоминаний о смерти братьев Манфреди.
Но и того, что мы знаем, вполне достаточно. Гибель Манфреди, какими бы государственными соображениями она ни оправдывалась, остается тяжким преступлением по любым человеческим меркам. Чезаре Борджа обещал юношам жизнь и свободу, они поверили ему — и были убиты. Поступок герцога отвратителен сам по себе, но любопытно, что один из позднейших авторов, а именно Гвиччардини, счел необходимым дополнить эту историю особо гнусной подробностью, написав, будто убийству предшествовало насилие: «Saziata prima la libidine di qualcuno» note 24. Подобной выдумке не поверил даже Вольтер, заядлый атеист и деятельный противник церкви. Здесь можно только согласиться с его словами о том, что Гвиччардини «был готов проникнуть в пекло, лишь бы добыть какое-нибудь новенькое злодеяние Борджа или хотя бы рассказ о таковом».
Глава 18. КАСТЕЛЬ-БОЛОНЬЕЗЕ И ПЬОМБИНО
Но вернемся в Фаэнцу. После капитуляции города Чезаре провел там еще несколько дней, чтобы познакомиться с наиболее влиятельными горожанами, назначить новых должностных лиц и обеспечить восстановление нормальной жизни. Сделав все необходимое, герцог поднял армию и ускоренным маршем двинулся на северо-запад, к Болонье.
Теперь главное место в его тактических планах снова заняла крепость Кастель-Болоньезе. После взятия Фаэнцы она стала потенциальной угрозой новым владениям Святого престола; опираясь на ее укрепления, противник мог легко прервать сообщение между Чезеной, Имолой и Форли. Правда, пока такого противника не имелось, но кто знает, что готовит нам будущее? И герцог, продолжая движение к Болонье, отправил туда послов, вновь потребовав от Бентивольо сдачи крепости.
Нетрудно вообразить гнев и отчаяние старого повелителя Болоньи. Спасая себя, он пожертвовал внуком, но безжалостный Бык по-прежнему напирал. Пытаясь выиграть время, Бентивольо созвал городской совет, чтобы начать официальное — и по возможности неторопливое — рассмотрение вопроса. Одновременно он послал встречную делегацию к Чезаре.
Болонских дипломатов ждал неприятный сюрприз: герцог принял их не в Имоле, а в Кастель-Сан-Пьетро, уже занятой его войсками небольшой пограничной крепости. Пока переговоры шли своим чередом, Вителлоццо Вителли одним стремительным рейдом захватил несколько укрепленных городков — не только Кастель-Сан-Пьетро, но и Медечину, Кастель-Гвельфо и Касальфиуминенсе.
Узнав об этом, Бентивольо уступил — иного выхода у него уже не было. Крепость Кастель-Болоньезе отошла во владение герцога Валентино;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101