Тремейн окинул взглядом лица сидевших перед ним членов суда, заметив участие на лицах полковника Флетчера, майора Каррадерза и двух других друзей из своего полка, холодное безразличие трех незнакомых ему офицеров Четырнадцатого пехотного полка, квартировавшего сейчас в Лиссабоне, полную непроницаемость лица О'Моя, опустившего глаза, серьезно озадачившую его, и, наконец, формальную враждебность майора Суона, выступавшего в данный момент с вступительным словом. На остальных он не обратил внимания.
Из его выступления — в спешке подготовленного Суоном нынешним утром — у капитана Тремейна сложилось впечатление, что этому делу не придают слишком серьезного значения. Майор объявил о своем намерении в качестве судебной обязанности установить тот факт, что ночью 28 мая обвиняемый, в вопиющее нарушение общего приказа, изданного 26-го числа того же месяца, дрался на дуэли с графом Жерониму ди Самовалом, португальским дворянином.
После краткого изложения обстоятельств дела с точки зрения обвинения майор предложил приступить к заслушиванию свидетелей, с помощью показаний которых он собирался — несколько опрометчиво, подумал Тремейн — заставить подсудимого признать свою вину.
Первым пригласили Маллинза. Его позвал сержант, выставленный к двойным дверям, открывающимся в переднюю, где ожидали все вызванные свидетели.
Маллинз, выглядевший сейчас несколько менее солидно, чем обычно, — вследствие своего смятения и тревоги за капитана Тремейна, к которому он был сильно привязан, — в волнении поведал известные ему факты. Он рассказал, что возился в буфетной со столовым серебром, оставшись там на тот случай, если сэру Теренсу, все еще работавшему в своем кабинете, что-нибудь понадобится перед тем, как он пойдет спать. Сэр Теренс позвал его и...
— Сколько было времени, когда вас позвал сэр Теренс? — спросил майор.
— Часы в буфетной показывали десять минут первого, сэр.
— Вы уверены, что часы шли правильно?
— Твердо уверен, сэр. Я как раз проверил их тем вечером.
— Что ж, очень хорошо. Сэр Теренс позвал вас десять минут первого — пожалуйста, продолжайте.
— Он дал мне письмо, адресованное генерал-интенданту, сказав: «Отнеси это караульному сержанту и передай, что его нужно отправить утром как можно раньше». Я сразу вышел из дома и заметил лежащего на спине человека и еще одного, опустившегося рядом с ним на траву, и поспешил к ним. Все происходило яркой лунной ночью, светлой, как день, и я все хорошо видел. Стоявший на коленях джентльмен посмотрел на меня — это был капитан Тремейн, сэр. «Что случилось, сударь?» — спросил я. «Это граф Самовал, он убит, — ответил капитан. — Ради бога, идите и приведите кого-нибудь». Я поспешил обратно к сэру Теренсу, и сэр Теренс, выйдя со мной во двор, был поражен тем, что увидел. «Что произошло?» — спросил он, и капитан сказал то же, что и мне: «Это граф Самовал, он убит». — «Но как это произошло?» — задал вопрос сэр Теренс. «Я тоже хотел бы это знать, — ответил капитан. — Я нашел его здесь». После чего сэр Теренс повернулся ко мне и сказал: «Маллинз, вызовите караул», и я пошел.
— Присутствовал ли там еще кто-нибудь? — спросил обвинитель.
— Нет, во дворе больше никого не было, сэр. Но леди О'Мой стояла на балконе своей комнаты все это время.
— Хорошо, значит, вы позвали солдат. Что было, когда вы вернулись?
— Прибыл полковник Грант, сэр. Как я понял, он проследовал за графом Самовалом.
— Откуда появился полковник Грант? — спросил председатель.
— Он вошел через ворота с террасы.
— Они были открыты?
— Нет, сэр. Сэр Теренс велел открыть калитку, когда полковник Грант постучал.
Сэр Харри кивнул, и майор Суон продолжил:
— Что случилось потом?
— Сэр Теренс сказал, что капитан арестован.
— Капитан Тремейн сразу повиновался?
— Ну нет, не сразу, сэр. Он, естественно, встревожился. «Боже правый! — воскликнул он. — Неужели вы думаете, что я убил его? Я сказал вам, что обнаружил его здесь в таком состоянии». — «Что вы здесь делали?» — спросил сэр Теренс. «Я шел к вам», — ответил капитан.
«С какой целью?» — вновь спросил сэр Теренс, после чего капитан рассердился, сказав, что он отказывается подвергаться допросу, и отправился под арест, как ему было приказано.
На этом показания дворецкого закончились, и прокурор посмотрел на обвиняемого.
— У вас есть какие-нибудь вопросы к свидетелю?
— Нет, — ответил капитан Тремейн. — Он рассказал обо всем, что знал, правдиво и точно.
Майор Суон предложил членам суда задавать свидетелю интересующие их вопросы. На это приглашение откликнулся лишь Каррадерз, побуждаемый тревогой за Тремейна и основывающейся в основном на их дружбе убежденностью в его невиновности, — он старался хоть что-нибудь сделать к его пользе.
— Как выглядел капитан Тремейн, когда он говорил с вами и сэром Теренсом?
— Обычно, сэр.
— Как по-вашему, он был встревожен?
— Ни капельки, сэр. Только когда сэр Теренс сказал, что он взят под арест, немного разгорячился.
— Спасибо, Маллинз.
Маллинз направился к выходу, но сержант у дверей сказал ему, что он волен остаться, если хочет, и Маллинз сел на одну из скамей, стоящих у стены.
Следующим свидетелем был сэр Теренс, который стал давать показания со своего места, находившегося справа от председателя. Он побледнел, в остальном же вполне владел собой и сдержанно, подтверждая и фактически повторял рассказ дворецкого, привел точное и исключительно правдивое описание обстоятельств, очевидцем которых он был — начиная с того момента, как его позвал Маллинз.
— Я полагаю, сэр Теренс, — сказал майор Суон, — вы присутствовали при ссоре, возникшей в предшествующий день между капитаном Тремейном и покойным?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82