Первым нарушил молчание Гедсден; его слова выражали скорее изумление, чем недоверие:
— Невероятно! Отец, до такой степени ослепленный жаждой мести, что готов уничтожить собственное дитя!
— Человек способен на любое мыслимое зло, — философски заметил Ратледж.
В этот момент в комнату вошел Миддлтон с затребованным письмом. Губернатор повертел его в руках, положил на стол текстом вниз и начал изучать какие-то карандашные пометки на оборотной стороне листа.
Когда лейтенант удалился, Молтри заерзал в кресле, разминая затекшие члены. Его обветренное лицо брюзгливо скривилось, свидетельствуя о дурном расположении духа.
— Ваше объяснение не меняет существа дела. Предупреждение Превосту могло исходить только от вашего мужа или от меня, а вы признались, что вчера днем мистер Лэтимер разболтал вам секретные сведения.
Миртль ужаснула враждебность человека, к которому она относилась почти с дочерней нежностью и который никогда не выказывал по отношению к Гарри и к ней самой ничего, кроме любви.
Ратледж оторвался от письма, на котором только что начал что-то торопливо строчить.
— Каким образом муж посвятил вас в эту информацию? — спросил он, вспомнив поднятый Лэтимером вопрос о времени.
— Каким образом? — озабоченно сдвинула брови Миртль. — Просто сказал.
— Сказал? Устно?
Она кивнула, озадаченная тем, как Ратледж подчеркнул свой вопрос.
— А в котором часу это было?
— Вчера утром, перед отъездом.
— Нет-нет, мадам, вы ошибаетесь. Вспомните как следует.
— Я не ошибаюсь. Насколько я помню, это произошло вчера около десяти часов утра.
У всех на лицах отразилось презрительное изумление. Лэтимер сидел, напряженно подавшись вперед; в глазах его смешались тревога и нетерпение.
— Мадам, — строго сказал Молтри, — это неправда. Утром он не мог сделать этого, потому что сам еще ничего не знал. О планах его светлости он услышал от него не раньше двенадцати.
Миртль недоуменно взглянула на губернатора, но тот встретил ее взгляд надменным молчанием сфинкса.
— Тем не менее, разговор произошел именно утром, — твердила она.
— Зачем настаивать на явной нелепице, мадам? — возмутился Гедсден. — Ведь это было просто невозможно.
— Это представляется невозможным, — задумчиво произнес Ратледж, — и все-таки… Следует учитывать, что Кэри был арестован за час до возвращения майора Лэтимера… Кроме того, не подлежит сомнению, что майор Лэтимер не имел возможности отправить какое-нибудь послание из лагеря. Во всяком случае, для нас с генералом Молтри это очевидно. Ибо с того момента, как я рассказал ему о секретном плане, и до самого его отъезда с полковником Смитом на встречу с британскими парламентерами он ни на секунду не отлучался из нашего поля зрения.
— Черт возьми! Действительно! — взволновался Молтри.
— Однако факт остается фактом. Есть здесь что-то сбивающее с толку. — Ратледж устремил взгляд на арестованного. — Майор Лэтимер, я теперь припоминаю, что вы исключительно неохотно приняли мое поручение. Секретное сообщение подействовало на вас весьма странно, и вы пытались всячески отговориться. Сначала вы сослались на свое переутомление, затем выдвинули нелепое возражение, связанное с вашим чином… Может быть, вы, наконец, будете с нами искренни?
Это было единственное, что ему оставалось, ибо упорствовать дальше означало подписать себе приговор. Поэтому Лэтимер, как и его жена, выбрал путь полной откровенности. Он начал с того, как открыл для себя, что жена его обманывала.
Тут Молтри перебил:
— Вы хотите сказать, что установили личность этого Нилда?
— Да. Я выяснил это во время допроса.
— И вы держали все при себе?
— По тем же самым причинам, о которых вам сказала моя жена. Мендвилл привел те же аргументы, которые использовал для запугивания Миртль. Они с Кэри якобы так запутали и скомпроментировали ее, что мне не удастся его разоблачить, не подвергая Миртль смертельной опасности. Поэтому я ограничился его арестом, чтобы, по крайней мере, обезвредить его как шпиона.
После тягостной паузы он возобновил рассказ о своих подозрениях и мучительных раздумьях о степени бесчестности жены, а затем о своем решении подвергнуть ее проверке — решении, которое завело его в этот ужасный тупик.
— В недобрый час, сэр, я вспомнил кое-что, впервые сказанное вами несколько лет назад в связи с изменой Фезерстона, — сказал он Ратледжу. — А недавно вы повторили: когда некто подозревается в шпионаже, можно одновременно установить его вину и ввести в заблуждение врага посредством ложной информации.
— Но ваша проверка, сэр… характер проверки! — пораженно воскликнул Молтри. — Вы намекаете на возможность такого исключительного, невероятного совпадения?
— Едва ли здесь уместно слово «совпадение». Если генерал Молтри помнит слова, сказанные мне незадолго до того — приблизительно те же, что и в разговоре с его светлостью на Совете насколькими часами позже…
— Проклятье! Вспомнил! — стукнул Молтри кулаком по столу.
— Вы выразили недовольство, сэр, вмешательством гражданских властей в военные дела и сказали, что если бы не это, то армия Линкольна находилась бы там, где она нужна, а не бездельничала бы в Джорджии. Тем самым вы навели меня на удачную, как мне казалось, мысль, и я ею воспользовался. Теперь, господа, вы знаете все, и, надеюсь, поверили в невиновность моей жены так же твердо, как я.
— Вы упускаете, сэр, — нахмурился Ратледж, — что если мы поверим вам — а я, принимая во внимание все известные факты, не вижу другого подходящего объяснения — то положение миссис Лэтимер становится гораздо более серьезным, чем было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120