Нилд удовлетворительно ответил на все вопросы и допустил единственный промах, когда речь зашла о плантациях Кэри. Он мог быть результатом неосведомленности, и вряд ли создает почву для подозрений. Тем не менее, довольно странно, что Нилд, который гостил у Кэри неделю в первый свой приезд, три дня во второй, и находился в Чарлстоне только по делам продажи табака, не имел понятия, чем занимается его гостеприимный хозяин. Табак должен был стать для них едва ли не единственной темой разговоров.
— М-да, — вздохнул Лэтимер, как бы следуя свои мыслям. — Вы, вирджинские плантаторы, могли бы многому нас поучить. В Каролине пока не растят табаков, которые могли бы соперничать с вашими по аромату. Я слышал, вы поливаете листья сидром?note 39 Возникла непродолжительная заминка, прежде чем Нилд ответил. За все время допроса он замешкался первый раз. Его губы, почти скрытые густой бородой, расплылись в широкой улыбке; квакер мотнул головой:
— Прости, друг, но этот секрет мы храним особенно ревностно.
Мендвилл чувствовал, что выкрутился неуклюже, но лучшую отговорку трудно было придумать быстро. С этого момента Лэтимер начал его подозревать. Однако он ничем не выдал своих подозрений, а лишь улыбнулся и, казалось, даже оценил учтивость квакера.
— Разумеется, разумеется. В такой же тайне, надо полагать, вы держите и процесс сушки.
— О, да, — согласился квакер, радостно кивая.
— Ну, конечно. Но остальное-то общеизвестно, как я себе представляю. По крайней мере, это нетрудно выяснить. Например, я давно интересовался, хотя, как ни странно, никогда не имел случая удовлетворить свое любопытство — сколько в Вирджинии сажают саженцев на акр?
Квакер вновь замешкался. Он произвел в уме какие-то подсчеты и наконец решился.
— Что-то около трех тысяч, я полагаю.
— Три тысячи! — Майор Лэтимер выглядел слегка удивленным.
— Э-э… приблизительно, насколько я могу вспомнить, — поспешил добавить Нилд.
— Но сколько же вы получаете листьев с каждого растения, если сажаете так тесно?
— М-м… э-э… чуть меньше обычного.
— Каково же это «обычное» в Вирджинии? — спросил Лэтимер и тут же высказал предположение: — Фунт?
— Фунт, вот именно. Фунт.
— А… — задумчиво разглядывал его майор. — Интересно, сколько на каждый акр у вас уходит семян…
Нилд тоже задумался, понимая, что без подсказки делать подсчеты безнадежно.
— Друг, по правде, точные цифры я не помню, — ответил он неуверенно. — Эти детали входят в обязанности моего управляющего, а сам я занимаюсь не столько выращиванием, сколько продажей.
— Да, да, разумеется. Но должны же вы иметь хоть отдаленное представление? Хотя бы приблизительно, — с поощрительной улыбкой настаивал Лэтимер.
— Приблизительно… Ну, я бы сказал… — Нилд сжал свою нижнюю губу между большим и указательным пальцами и наморщил лоб. В душе его шевельнулась и тут же пропала отчаянная надежда, что майор снова выскажет спасительное предположение, но тот только ободряюще улыбался. Мендвиллу ничего не оставалось, как броситься головою в омут. — Около пяти фунтов, — выпалил он и увидел округлившиеся глаза Лэтимера.
— На акр? Пять фунтов на акр?
— Насколько я могу вспомнить.
Майор опять улыбнулся, но это была уже совсем другая улыбка, и квакеру она очень не понравилась.
— Это достойно всяческого удивления, — принялся рассуждать Лэтимер, — насколько сильно в почти соседних провинциях могут, по-видимому, различаться земля, погода и прочие условия. В Каролине невозможно посадить и половины того количества, которое, по вашим словам, сажают в Вирджинии, и снимаем мы только половину вашего урожая. Одно это уже достаточно странно, но что касается семян — тут разница становится просто поразительной. Вы, говорите, высеваете пять фунтов на акр? А знаете, сколько сеем мы? Конечно, нет, иначе бы вы не ляпнули подобную глупость. Мы сеем пол-унции, дорогой коллега. Странно, не правда ли? — Улыбка Лэтимера стала еще шире. — Почти так же странно, как то, что шпион, маскируясь под владельца табачных плантаций, не вник из предосторожности во все эти детали.
Квакер с минуту внимательно смотрел на него, затем вдруг принялся смеяться; в его смехе звучала смесь недоумения и сарказма.
— Шпион! Хо-хо-хо! Шпион! Воистину, друг, занятие войной не доводит до добра. Вы начинаете шарахаться от собственной тени и первый попавшийся куст принимаете за врага. Шпион! И все твои умозаключения основаны лишь на моем неведении в некоторых тонкостях выращивания табака. Право слово, друг, если бы каждый в подобном случае считался шпионом, ими оказалось бы большинство людей вокруг.
— Но не каждый в подобном случае выдает себя за табачного плантатора, — сказал Лэтимер, которого не ввело в заблуждение действительно редкое самообладание собеседника.
— Быть табачным плантатором не означает выращивать табак собственными руками; достаточно просто владеть плантацией, как в моем случае. Посадку и прочее я доверяю своему управляющему и его подчиненным. Сам же я непосредственно занимаюсь только продажей.
Лэтимер покачал головой.
— Неубедительно, друг мой.
Квакер посерьезнел и с достоинством произнес:
— Каждому — свое. По-твоему, из моего невежества в вопросах производства табака следует, что я шпион. Блестящая логика, друг. Но, смею надеяться, едва ли такого основания будет достаточно даже для других людей, даже если они отупели от своих войн.
Майор Лэтимер отступил на несколько шагов к окну.
— Подойдите сюда! — сказал он резко, — я хочу на вас посмотреть.
Квакер вздрогнул, его изумление будто усилилось.
— Друг, мне не по нраву такой тон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120