И пока Мендвилл жил здесь под чужой личиной, она ежедневно виделась с ним у отца. Она встречалась с врагом своего мужа. Могло ли ее предательство ограничиться только встречами с ним? Недаром Мендвилл намекнул, что она передавала ему информацию, собранную по крохам в штаб-квартире Молтри. Если она предала мужа в одном, то что ей стоило предать его и в другом? К тому же, не надо забывать, что она была воспитана в традициях верности короне, и ее измена интересам колоний — сущая безделица по сравнению с изменой влюбленному простофиле-мужу, который так безоглядно ей доверял.
Если вдуматься, и тут в доказательствах нет недостатка. Чем не доказательство ее признание Молтри, что она встречала Нилда — вынужденное, как он теперь понял, признание, потому что отрицательный ответ вызвал бы дополнительные вопросы и был чреват разоблачением. И разве можно хоть на мгновение поверить, что она не узнала в Нилде Мендвилла? Даже если допустить, что Мендвилл и ее дьявольски коварный отец состояли в заговоре и через нее подстраивали ему ловушку — разве не начали бы они с того, что открыли бы ей, кто такой Нилд? Короче говоря, так или иначе, но она не могла этого не знать. И, зная, Миртль продолжала встречаться с Мендвиллом в отцовском доме. Будь она честной, она сразу сообщила бы о нем губернатору или, на худой конец, Гарри после его возвращения, останься у нее хоть капелька прежней привязанности. Но она погрязла во лжи — сначала тем, что промолчала, затем солгала, отвечая Молтри. И сегодня, когда он час назад застал их вместе в этой комнате, она снова солгала ему и своим поведением, и речью. Она — соучастница Мендвилла. А стала бы она соучастницей, если бы дорожила жизнью и честью Гарри, жизнью всех жителей города? Выходит, Мендвилл значит для нее много больше.
Все улики были налицо, и безжалостная правда заставила Лэтимера содрогнуться…
Дневной свет померк. Обеспокоенная Миртль пошла на поиски мужа и обнаружила его все еще сидящим в библиотеке.
— Гарри!
При звуке ее голоса он испуганно вскочил, как человек, которого внезапно разбудили. Упреки и обличения готовы были сорваться с его уст, но остались непроизнесенными. В тот краткий промежуток времени, когда она приближалась к нему, Лэтимер передумал. Он принял новое решение — хитростью раскрыть всю правду до конца.
«Правду!» — зло рассмеялся он про себя. Как будто за последний час он не пресытился до тошноты этой гнусной правдой! Ладно, тогда он сыграет на этой ее отвратительной самоуверенности; посмотрим, какова глубина ее позора и подлости.
— Гарри, что ты здесь делаешь? Уже темнеет. — В ее милом голосе, так ласкающем слух, звенело беспокойство.
Но Лэтимер догадывался о подлинной причине ее тревоги. Он зевнул и потянулся.
— А?.. Я, должно быть, заснул, — выговорил он сонно.
Услыхав затаенный вздох облегчения, он понял, о чем она подумала. Раз Гарри был в состоянии заснуть после разговора с мистером Нилдом, значит, все в порядке, волноваться не о чем.
— Бедный Гарри! — Голос ее был полон нежности и заботы. — Ты так устал. Я рада, что ты чуть-чуть поспал.
— Да, — пробормотал он, — да. Если бы в полдень не заявился этот окаянный квакер, я отдохнул бы как следует. Видит Бог, мне это необходимо.
— Что ты с ним сделал? С мистером Нилдом? — небрежно спросила Миртль, и Лэтимер проклял ее в душе за предательство.
— Задержал, — ответил он коротко.
— Ты его задержал? — Ее тон теперь не был небрежным — скорее испуганным. — Но почему?
— Приказ Ратледжа, только и всего.
— У него есть какие-то основания?
— Никаких, насколько мне известно. Но Ратледжу вздумалось подержать его в каталажке на всякий случай — а вдруг он все-таки шпион? Ратледж хочет полностью исключить риск передачи сведений врагу. — Лэтимер сел и закинул ногу за ногу. Миртль осталась стоять, вцепившись пальцами в край стола. — «Она не выдерживает, — подумал он, — ее выдает дрожь в ногах».
— Но… ты… как ты думаешь — он шпион?
Гарри непринужденно засмеялся.
— Судя по голосу, тебя бы это потрясло. Но нет, нет, документы этого парня в порядке, он похож на того, за кого себя выдает. Но мы задержим его до тех пор, пока это просто не будет больше иметь никакого значения, вот и все. Однако…
— Да? — сказала Миртль. Он не отвечал, словно впал в глубокую задумчивость. — Однако — что? — напомнила она.
Он сделал вид, что стряхнул с себя задумчивость, и взглянул на жену. Ее лицо смутно выделялось в сумеречном свете.
— Я не могу отделаться от ощущения, что этот парень не тот, за кого себя выдает. Ты знаешь, Миртль, в нем есть что-то до странности знакомое. Но это что-то все время ускользает от меня. Кого-то он мне напоминает, но я никак не могу вспомнить, кого. Скажи, у тебя не возникло такого же ощущения?
— У меня? Нет, — ответила она громче, чем хотела. — Нет.
— Но ты же его неоднократно видела.
— Я? — воскликнула она снова; было похоже, что она и на этот раз собирается все отрицать.
— Ну да, — ответил он, — у твоего отца.
— Ах, да, конечно. Я встречала его там пару раз.
— И ты, конечно, говорила с ним.
— Нет… совсем немного.
— Нет? Ну, хорошо, но… ведь ты пробыла с ним здесь перед моим приходом четверть часа или даже больше. Должна же ты была о чем-то с ним беседовать и как-то его разглядеть?
— Да, конечно. — Неестественный голос выдавал ее напряжение; ей стало трудно им управлять.
— И за все время ты не заметила в этом человеке ничего такого, что напомнило бы тебе кого-нибудь?
Она издала нервный смешок.
— Разумеется, нет. У тебя разыгралась фантазия, Гарри.
— А, да ладно! — Он вздохнул и встал. — Может, и так. — И очень небрежно, будто подшучивая над нею, спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120