Ратледж сохранял хладнокровие.
— Есть небольшое, но очевидное различие между тем, что было тогда, и тем, что есть теперь. Тогда городу не угрожала артиллерийская бомбардировка, теперь же ее не избежать. Кроме того, первый же обстрел может превратить наши валы и траншеи в непригодные для обороны груды земли. Будет лучше всего, генерал, если вы пошлете парламентера и выясните, какие условия склонен выставить нам генерал Превост.
Молтри выругался с несвойственной ему грубостью.
— Я не стану посылать никакого парламентера, — заявил он. — Мне поручена оборона, а не сдача этого города. Я уверен, что его можно защитить, и намерен сделать все ради этого.
Губернатор поднялся.
— А если я вам прикажу?
— Прежде чем предпринять такой серьезный шаг, вы обязаны получить полномочия у вашего Совета. Решит Совет вас поддержать — тогда я должен буду подчиниться. Но если этого не произойдет, я не приму на себя такую ответственность.
Остальные офицеры единодушно поддержали своего генерала, и Ратледж вынужден был смириться. Собственно, он не слишком рассчитывал их уговорить, зато ему удалось воздействовать на Совет, который на рассвете собрался в его доме. В сквернейшем расположении духа, сгорая от стыда, комендант Чарлстона писал под диктовку при свете утренней зари:
«Маневры Вашей армии свидетельствуют о намерении приступить к осаде города. Генерал Молтри хотел бы узнать, на каких условиях Вы согласны принять капитуляцию, если он склонится к таковой».
Молтри настоял на заключительном обороте, утверждая, что какие бы условия Превост ни выдвинул, вопрос о капитуляции все равно нужно будет обсуждать сызнова.
Солнце поднялось уже довольно высоко, когда майор Лэтимер, как главный адъютант Молтри, выехал за первую линию укреплений с белым флагом, который держал один из сопровождавших его кавалеристов, и тронулся в направлении британского лагеря.
Вдали, на юго-западе, наблюдалось скопление алых мундиров и блестело оружие армии неприятеля, уже начавшего погрузку на паром и плоты.
Лэтимер вернулся только к одиннадцати и, узнав, что генерал уехал домой дожидаться ответа британцев, сразу поскакал к нему. Каким-то образом среди защитников города уже успели распространиться слухи о миссии Лэтимера, и, когда майор со своим маленьким отрядом прибыл на Брод-стрит, он застал там настоящее столпотворение. Недалеко от дома люди окружили отряд плотным кольцом и забросали Лэтимера тревожными вопросами, на которые он не имел права отвечать, даже если бы был посвящен в содержание привезенного письма.
С трудом ему удалось пробиться сквозь толпу, которую составляли, в основном, солдаты и офицеры, смененные с позиций. Вместо того, чтобы воспользоваться передышкой для отдыха, они осадили забор вокруг штаб-квартиры командующего. Добравшись до тихой гавани за садовыми воротами и спешившись, Лэтимер поспешил на поиски Молтри, но тот, разбуженный шумом с улицы, уже встречал его в холле. Они вместе проследовали в библиотеку, и генерал распечатал письмо, написанное, как оказалось не генералом Превостом, а его братом — полковником, командующим авангардом. Молтри пробежал послание глазами. В нем заключалось следующее:
«Сэр, Льщу себя надеждой, что наше мягкое обращение с жителями как Джорджии, так и Вашей провинции, побудит Вас принять настоящее предложение мира и покровительства, которое я делаю по приказу генерала Превоста. Осада и штурм города, если они начнутся, неизбежно закончатся его покорением, а бедствия и разрушения, на которые он тогда будет обречен, настолько очевидны и ужасны, что Вам, сэр, из гуманных побуждений следует сделать все, что в вашей власти, для предотвращения такого развития событий. Мы гарантируем, что с нашей стороны будет проявлено полное понимание и приняты все необходимые меры к недопущению беспорядков. Те же из горожан, кто не согласится принять это великодушное предложение мира и покровительства, будут считаться военнопленными, и судьбу их будут решать остальные жители колоний.
Для ответа Вам предоставляется четыре часа, по истечении которых Ваше молчание будет расценено как несомненный отказ.
Имею честь, сэр, быть всегда к Вашим услугам, полковник Дж.М.Превост, командующий передовым отрядом.
Писано близ переправы Эшли-Ферри».
— Неслыханная наглость! — прорычал Молтри, закончив чтение. — Черт бы побрал губернатора — дал ему возможность над нами поиздеваться! Безоговорочная капитуляция — вот чего они требуют, если выражаться яснее. Все, что мы выгадали, это четырехчасовое перемирие.
Он вручил письмо Гарри, и едва тот успел его прочесть, как прибыл Ратледж, которому не терпелось ознакомиться с ответом британцев.
Глаза губернатора с утра еще больше запали, однако он переоделся, сменил парик и, казалось, вновь обрел утраченное спокойствие. Стоя у высокого окна, он молча изучил послание. Окончив, в задумчивости потер лоб и пошевелил губами, но никак не прокомментировал прочитанное. У него вырвалось лишь одно восклицание: «Четыре часа!» — как будто это было важнейшей деталью ультиматума, содержащего требование безоговорочной капитуляции.
— Вам понятно, что он имеет в виду? — поинтересовался Молтри.
Ратледж поднял глаза от написанного. Он не проявлял ни нетерпения, ни гнева.
— Вполне, — ответил он и сунул письмо в карман. — Я должен немедленно ознакомить с этим Совет. — Он двинулся к выходу. — Вам, Молтри, не мешало бы тоже пойти со мной; и еще напишите Пуласки и Лоренсу, что их мы тоже ждем. — Открыв дверь, он снова оглянулся и позвал: — Майор Лэтимер, как вы поступили с квакером Нилдом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120