Да и какой галантный кавалер мог отвести свой взгляд от этой юной красавицы: высокая, с превосходной фигурой, одетая по последней моде. Черные волосы обрамляли белоснежный овал лица, шелковый чепец сверкал драгоценностями. Влажные алые губы, бездонные черные глаза. В платье из желтого шелка с синей каймой, высокой талией и низким вырезом, подчеркивающим грациозность шеи.
Сантанхель, играя роль опекуна, представил Колона.
— Маркиза, я привел нашего первооткрывателя поцеловать ваши ручки.
Она восприняла эту фразу буквально и протянула руку, белее которой Колону видеть не приводилось, а ее кожа показалась ему нежнее атласа. И губы Колона не отрывались от ее руки дольше, чем того требовали приличия.
— Могу я предсказать вам будущее? — улыбнулась маркиза. — Испания так же не захочет освобождаться от вашей руки, как вы не хотите отпустить мою.
— Вы опьяняете меня своим пророчеством, сеньора.
— Мне представляется, вас не так-то легко опьянить.
— Нет. Разумеется, нет. Но когда вино сладкое и крепкое, я за себя не ручаюсь. Но готов рискнуть.
— Уверенности в себе вам не занимать. Вчера мы в этом убедились.
— Вчера, сеньора, вы видели перед собой мореплавателя, демонстрирующего профессиональные знания.
— О! — Ее брови изогнулись. — А сегодня?
— Сегодня я — смиренный проситель, ищущий вашего благоволения.
— Вот смирения я в вас что-то не приметила.
— Вчера же я не решился обратиться к вам.
— Как можно, сеньор, — мягко пожурила его маркиза. — Этим вы поставили бы меня выше королевы.
— Пожалейте меня, сеньора. Не толкайте на предательство.
— Вот этого нам не нужно. В королеве вы нашли верного друга, на поддержку которого можете рассчитывать.
— Мои самые смелые надежды не простирались столь далеко.
— Но почему? — Ее глаза вспыхнули. — В конце концов, королева — женщина, и в мужчинах ей нравится отвага. Как и король, она заметила, что ее вам хватает с лихвой.
— Она не ошибется, если поддержит меня. Я выполню все, что обещаю.
— Вчера вы доказали это более чем убедительно. Не так ли, дон Луис?
— Полностью с вами согласен, — улыбнулся Сантанхель.
— И можете не сомневаться, — заверила Колона маркиза, — я позабочусь о том, чтобы королева ни на день не забывала о вас.
— За это благодарить вас буду не только я, — гордо ответил Колон. — И королева Изабелла, и вся Испания будут перед вами в долгу.
— Ну вот, — рассмеялась маркиза, — теперь я слышу того же человека, что и вчера, сеньор Колон.
Так проговорили они не меньше часа, а при расставании, когда Колон вновь поцеловал руку маркизы, она сказала:
— Считайте нас своими друзьями и приходите к нам, как к себе домой.
На улице в лучах весеннего солнца Сантанхель взял Колона под руку.
— Вы иностранец, сеньор Колон, и можете допустить ошибку, приняв слова, которые мы, испанцы, произносим из вежливости, за чистую монету.
Колон рассмеялся.
— Вы хотите сказать, что испанская вежливость предлагает все, рассчитывая, что собеседник, будучи таким же вежливым, от всего откажется.
— Понимая, что к чему, вы не станете переоценивать слова маркизы.
— Так же, как и недооценивать ее доброту.
— И ее благоразумие, — добавил дон Луис. — Донья Беатрис де Бобадилья — ближайшая подруга королевы, пользующаяся немалым на нее влиянием, ей поверяются тайны, недоступные другим. Однако королева Изабелла весьма сурова в вопросах чести и не потерпит ни малейшей фривольности в поведении даже ближайшей подруги. Пожалуйста, имейте это в виду. Тем более есть еще и Кабрера. — Сантанхель помолчал искоса глядя на Колона, затем прибавил:
— Он один из нас.
Колон ничего не понял.
— Один из нас?
— Новый христианин, — объяснил дон Луис. — Пусть он маркиз Мойя, но остается сыном рабби Давида из Куэнки.
Многое стало ясно Колону. Значит, как он и догадывался, Сантанхель был мараном note 5, следовательно, жена другого марана была для него священна. Колон же, несмотря на испанизированную фамилию и характерную внешность, мараном не был. Но решил в этом не признаваться, поскольку подобный ответ мог изменить доброе отношение к нему человека, играющего важную роль в государственных делах.
— Понятно, — коротко кивнул он.
— Я не вдавался бы в такие подробности, если бы не полагал, что говорю для вашей же пользы.
— А мне не остается ничего другого, как поблагодарить вас. — Колон рассмеялся. — Но не волнуйтесь, сеньор. Кристобаль Колон не тот человек, который может позволить страсти вмешаться в его судьбу. Поставленная мною цель слишком велика, чтобы уступать человеческим слабостям.
— Цель, возможно. Но вы сами? — в голосе казначея Арагона слышалось сомнение. — Будьте поосмотрительнее, мой друг, если вы хотите добиться своего.
И потянулись дни ожидания. Колон, шагая по залам Алькасара, ловил не себе взгляды придворных. Он прошел долгий путь от маленького домика на Вико Дритто ди Понтичелло в Генуе, где он родился, и всегда искренне полагал, что достоин лучшей доли. Этой убежденностью объяснялись его патрицианские манеры. Мужчины подталкивали друг друга, когда он проходил мимо, и часто он слышал, как с восторгом произносилось его имя. Гордые гранды, идальго, принцы церкви, известные воители и государственные мужи искали повода познакомиться с ним. И не одна красавица забывала в его присутствии о кастильской сдержанности, чтобы выразить взглядом свое восхищение. Его окружал ореол загадочности, и, зная об этом, Колон, разумеется, ни в коей мере не пытался развеять его. Никто не мог сказать с определенностью, кто он такой и откуда появился при дворе. Кое-кто считал его португальцем, другие — лигурийским дворянином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16