— А-а! — раздался приглушенный, но достаточно громкий, чтобы быть услышанным всеми, голос Сангвинетти. — В таком случае он получит оплеуху за свою наглость.
И он громко приказал форейтору принести хлыст. Мозг Гарнаша, казалось, воспламенился, и эта вспышка обратила в пепел всю его осторожность.
Он шагнул вперед и заявил, что, если господин Сангвинетти разговаривает с ним в таком тоне, он готов перерезать ему глотку немедленно и в том месте, которое он сам выберет.
В конце концов, было решено не мешкая отправиться на поля Капуцинов note 17, что находятся в полумиле за францисканским монастырем note 18. Они следовали туда в таком порядке: Сангвинетти и Куртон шли впереди, за ними — Гарнаш и Гобер, а замыкала шествие толпа не только всякого сброда и бездельников, но и добропорядочных горожан. Присутствие публики подбодрило Гарнаша, к которому вернулась до некоторой степени способность размышлять. При таком количестве зрителей было немыслимо, чтобы эти люди — при условии, что они действовали по указке маркизы — осмелились предпринять какие-либо действия против правил дуэли по отношению к нему. Гарнаш оставил в гостинице Рабека и строго приказал сержанту, чтобы никто из его людей не покидал своего поста, и солдаты беспрекословно подчинялись распоряжениям его слуги. И потому Гарнаш шагал бодро, с легким сердцем.
Наконец они достигли полей Капуцинов, радующей глаз зеленой поляны, занимающей площадь примерно в половину акра и окруженной густой березовой порослью.
Толпа зрителей расположилась по краям, а дуэлянты прошли в середину и стали готовиться к схватке. Они скинули плащи и камзолы, а Сангвинетти, Куртон и Гобер сняли также свои тяжелые сапоги, в то время как Гарнаш ограничился тем, что отсоединил от них шпоры.
Заметив это обстоятельство, Сангвинетти обратил на него и внимание остальных, и началась перебранка. Гобер начал упрашивать Гарнаша последовать их примеру. Но тот отрицательно потряс головой:
— Дерн размок.
— В том-то и дело, месье, — искренне протестовал Гобер. — В ваших сапогах трудно будет удержаться на ногах, и кроме того, каждый раз при смене позиции вы рискуете поскользнуться.
— Месье, осмелюсь вам заметить, что это — мое личное дело, — ответил Гарнащ.
— Нет, не личное! — закричал его секундант. — Если вы собираетесь драться в сапогах, мы все должны будем сделать то же самое, а я пришел сюда не для самоубийства.
— Послушайте-ка, месье Гобер, — понизив голос, сказал он, — для вас нет причин поступать иначе. Что касается меня, я останусь в сапогах, и пусть месье Сангвинетти получит все преимущества, которые ему это дает. Поскольку меня это устраивает, давайте же, ради Бога, скорее приступим к схватке. Я тороплюсь.
Подчиняясь этому требованию, Гобер поклонился, но Сангвинетти, подслушав их диалог, разразился проклятьями.
— Клянусь, нет! — возмутился он. — Я не нуждаюсь в подобном преимуществе, месье. Куртон, будьте так любезны, помогите мне с этими сапогами.
И опять все ждали, пока он надевал сапоги.
Наконец дуэлянты приступили к измерению длины своих шпаг. Оказалось, что шпага Сангвинетти была на два дюйма note 19 длиннее, чем три остальные.
— В Италии это обычная длина, — пожав плечами, сказал Сангвинетти.
— Если бы месье еще сообразил, что он не в Италии, мы, возможно, не занимались бы такой ерундой, — раздраженно ответил Гарнаш.
— Что же нам делать? — вскричал озадаченный Гобер.
— Драться, — нетерпеливо произнес Гарнаш. — Не достаточно ли приготовлений?
— Но я не могу позволить, чтобы шпага вашего противника была на два дюйма длиннее вашей, — почти гневно возразил ему Гобер.
— Почему бы и нет, если я не возражаю? — спросил Гарнаш. — Дистанция моего выпада длиннее, и это уравнивает наши шансы.
— Уравнивает? — взревел Гобер. — Преимущество вашего длинного выпада вы получили от Бога, он же преимущество своей длинной шпаги получил от оружейника. Разве это справедливо?
— Он может взять мою шпагу, а я возьму его, — вставил итальянец, проявляя нетерпение. — Я тоже тороплюсь.
— В таком случае, вы торопитесь умереть, — заметил Гобер.
— Месье, это неприлично, — так говорить, — укорил его Куртон.
— Будете учить меня манерам, когда мы сойдемся в поединке, — бросил ему этот джентльмен с ястребиным лицом.
— Господа, господа, — взмолился Гарнаш, — неужели мы потратим весь день на уговоры? Месье Гобер, вон там стоят несколько господ со шпагами: я не сомневаюсь, вы найдете у них клинок нужной длины и одолжите его для месье Сангвинетти.
— Это поручение выполнит для меня мой друг, — вмешался Сангвинетти, и названный джентльмен удалился, но спустя какое-то время возвратился с одолженным оружием нужной длины.
Казалось, наконец-то они могут приступать к делу, для которого собрались! Но теперь между Гобером и Куртоном возникла дискуссия по поводу выбора места. Дерн был мокрый и скользкий. И хотя они в сопровождении Гарнаша и Сангвинетти переходили с места на место, пробуя ногой почву, выбрать достаточно хороший участок для поединка никак не удавалось. Гарнашу тщетность этих усилий была очевидна с самого начала. Выбрав поля Капуцинов, напрасно было ожидать, что какой-то участок земли здесь окажется тверже другого.
Когда ему надоело это препирательство, он высказал свои мысли вслух.
— Вы совершенно правы, месье, — ответил Куртон. — Но ваш секундант слишком уж привередлив. Дело бы сильно упростилось, если бы вы сняли ваши сапоги.
— Послушайте, господа, — твердо сказал Гарнаш. — Я буду драться в сапогах и на этом самом месте или вообще нигде. Я говорил вам, что тороплюсь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80