По характеру рисунков и по степени их удачности можно было угадать разных авторов-дикарей. Были и упрощенные почти до схем рисунки летающих людей: крылья из двух линий, ласточкиными серпиками.
А вот – это уже было интересней! – сложный, запутанный рисунок во весь гладкий бок валуна: понять можно только, что Летуны повержены, сутулые победители заносят над ними карающие дубины. На соседней скале фигура Летуна с распростертыми крыльями вся усеяна метинами и щербинами; трава у подножия засыпана камнями, осколками мелков. «Эге, – подумал Берн, – метали камни фигуру, „убивали“ изображение. Тренировались?..» У него пропал академический интерес, захотелось быть подальше отсюда. И когда они, забравшись на эбонитовые скалы, надели биокрылья и стартовали в обратный путь, Берн вздохнул с облегчением.
Увы, ненадолго: улетая из городка, они не заправили крылья АТМой, не захватили ампул. И после первых километров в воздухе те движения, которые исполнял биоэнергетический концентрат, пришлось со все большими усилиями делать самим.
Первая запыхалась Ли.
– Да ну его! – сказала она. – Пойдем пешком, здесь близко.

6. СПОР
Ило хорошо понял, какие видения мелькнули в уме молодого биолога: сам так грезил.
– Что – прекрасно? Что мы отнимем у десятков… нет, теперь уже у сотен миллионов людей, – проговорил он, сухим рассудочным голосом, – долго вынашиваемую мечту? О том, чтобы именно в скафандрах. Сквозь рев студеных метановых ветров, через бурные и едкие потоки. Чтобы карабкаться по скалам, перекидывать через ущелья мосты – и приходить на выручку попавшим в беду. О том, чтобы слабые отступали а сильные выдерживали, преодолевали и знали себе цену. И чтобы у них рождались сильные дети. Чтобы трудами и опасностями проверялась дружба и любовь. Чтобы не в комфортабельных занятьицах, не в необязательных исследованиях и спорах, а в полном напряжении сил и ума проверялось: кто человек, а кто прикидывается. О том, чтобы сделать свою планету обетованной… сделать, – а не перебраться с одной на другую такую же!
– А чем сделать-то? Чем?! – взвился Эоли. – Этим?..– подскочил к проектору, вставил в паз новый диск, нажал кнопку.
Экран показал, как среди покрытых мохнатым инеем бугров ползет-переваливается, скребет по камням гусеничными траками конусообразный снаряд. За широкой коркой-зевом остается темная рыхлая полоса. По сторонам находились люди в скафандрах.
– Вы наблюдаете за испытанием в естественных условиях электрохимического планетопроходческого комбайна «Нептун-1», – сообщил автомат-информатор. – Он разработан инженерами из 4-го отряда по колонизации Нептуна для прямой переработки каменистого грунта аммиачной атмосферы планеты в азотосодержащую, богатую влагой почву. Конструкторы обещают, что комбайн сможет перерабатывать до тысячи тонн грунта в сутки…
– Так чем сделать: огородными комбайнами типа «Нептун»? – Эоли выключил проектор. – Тысячи тонн почвы в сутки, подумать только! Один гектар за пять дней. Да планете это – как слону дробина!
– И комбайнами «Нептун». И обогатителями Аспера. И электролизерами серии «Т». И стратегией комплексной колонизации. И даже применением зажима Арта в переходных отсеках гермопалаток… Всем понемногу, что напридумали за век освоения Трассы, век мечтаний и проектов. И тем, что готовили себя.
Совершенная моторика, выносливость, самозалечивание – зачем они на Земле?
Здесь и без них неплохо. – Ило встал с кресла, прошелся по кабинету, сел на подоконник. – Мы больше отнимем, чем дадим, понимаешь? Отнимем цели, к которым десятки миллионов переселенцев готовили себя, а взамен подсунем благополучие. Является ли благополучие целью человеческой деятельности? Пока его нет, кажется, что да, – но это только пока его нет.
– Подожди-подожди! – Эоли поднял ладони. – Почему – отнимем? Разве мы кого-то принуждаем действовать нашими методами? Мы через ИРЦ доводим до сведения человечества о наших результатах, о перспективах Биоколонизации. Это включается в арсенал возможностей наряду с другими. Кто желает, использует, а нет – пусть катается на комбайне «Нептун» и пристегивает зажимом Арта хоть правое ухо к левой ноге. Их дело.
– Ах, как ты не понимаешь! – Ило в отчаянии хлопнул себя по бедрам. – Не наряду с другими наш способ делать биосферу планет, совсем не наряду.
Каждый, узнав о нем, поймет: дураком надо быть, чтобы теперь придерживаться иных – мелких и трудных – методов. Просто кретином. А раз так, то побоку и они, и мечты, и планы, инициативные группы, переселенческие отряды, в которых уже распределены обязанности… все. И все будут чувствовать себя дураками, обобранными. Можешь ты поставить себя на их место?
Ило в самом деле испытывал отчаяние. Он позвал Эоли, чтобы тот силой своего ума, логики, таланта (богат был этим его помощник, он знал) разрушил его доводы. А тот высказывал пустые, дешевенькие соображения, какие Ило давно развенчал в мысленных спорах с собой.
– Могу. Но не хочу, – сказал Эоли. – С какой стати! Почему бы им всем теперь, с учетом нашей новинки, не наметить себе иные цели на биоколонизованных планетах?
– Какие, не мог бы ты сказать?
– Ну… такие, как и на Земле. Мало ли!
– Вот именно: такие, как и на Земле… – Ило горестно усмехнулся. – Тогда зачем улетать? Здесь места хватает. Теперь ты понимаешь, на что мы покушаемся этим? – Он показал на автоклав На тысячелетия героической истории. Без биосферы нельзя, а без истории, думаешь, можно?!
– История пота, нужды и скрежета зубовного… сказка про белого бычка!
– Не говори так, это то, в чем проверяется человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96