Впереди и чуть правее очень быстро ползла
змея. Она достигла кустов смородины, нырнула в них, и шорох от ее движения
смолк.
Все вокруг стало неподвижно и беззвучно, а я стоял на склоне,
напряженно вслушиваясь и вглядываясь.
Я бегло огляделся, а потом приступил к более внимательному и
методичному изучению окружающего. Прежде всего я заметил на склоне свой
пиджак - и с содроганием подумал, что он сложен таким образом, будто
только что висел на спинке стула. В каком-нибудь шаге от пиджака стояли
аккуратно выровненные ботинки; носки их были направлены вниз по склону. И
только тут я осознал, что стою в носках.
Змей не было видно, хотя внутри пещеры что-то и продолжало
шевелиться, но там было слишком темно, чтобы разглядеть что-нибудь. На
старый сухой ствол села и стала разглядывать меня своими
глазками-бусинками малиновка, откуда-то издалека донеслось позвякивание
коровьего ботала.
Я осторожно вытянул ногу и потыкал пиджак. Казалось, ни под ним, ни в
нем ничего не было, - я нагнулся, поднял его и встряхнул. Потом подхватил
ботинки и, не останавливаясь, чтобы обуться, начал отступать вниз по
склону - но очень осторожно, с трудом сдерживая стремление пуститься бегом
и покончить с этим, скатиться с холма и как можно скорее добраться до
машины. Я шел медленно, пристально осматривая каждый фут в поисках змей. Я
понимал, что склон должен кишеть ими, - ведь одна побывала у меня на
груди, другая проползла по лодыжкам, третья скользнула в кусты, четвертая
все еще возилась в пещере... Бог знает, сколько их могло быть еще.
Но я не заметил ни одной. Правой ногой я наступил на чертополох и
остаток пути принужден был опираться ею лишь на пальцы, чтобы не вогнать в
тело застрявшие в носке колючки; но змей больше не было - по крайней мере,
видимых.
"Может быть, - подумал я, - они боятся меня так же, как и я их. Но
нет, - сказал я себе, - такого не может быть". Я чувствовал, что весь
дрожу, а зубы стучат, и потому уже в самом низу склона, как раз над
дорогой, расслабленно опустился на полоску травы, подальше от кустов и
камней, где могли скрываться змеи, и принялся извлекать из носка колючки
чертополоха. Когда я попробовал обуться, то обнаружил, что руки сотрясает
дрожь, сделавшая эту нехитрую процедуру невозможной, - и только теперь
понял, насколько был испуган; осознание подлинной глубины собственного
страха только заставило меня ужаснуться еще больше.
К горлу подступила тошнота, я перекатился на бок, меня вырвало и
продолжало выворачивать наизнанку до тех пор, пока в желудке не осталась
полная пустота.
Как ни странно, но это принесло облегчение; во всяком случае,
вытерев, наконец, подбородок, я сумел надеть и зашнуровать ботинки, а
потом, шатаясь, добрел до машины и привалился к ее борту, чуть ли не обняв
его - настолько был рад оказаться там.
И вот тут, прильнув к куску мертвого металла, я заметил, что на самом
деле автомобиль вовсе не застрял. Канава была гораздо мельче, чем это
показалось вчера.
Я сел за руль. Ключ был у меня в кармане, и я завел двигатель. Машина
без труда выбралась, и я покатил вниз по дороге - тем же путем, каким
приехал сюда вчера ночью.
Стояло раннее утро - солнце взошло не больше часа назад. Паутина,
лежавшая на траве по краям дороги, все еще блестела от росы, а жаворонки
взлетали в небо, буксируя за собой длинные заливистые трели.
Обогнув поворот, я увидел исчезнувший дом; он стоял у дороги совсем
рядом - со своей безумно покосившейся трубой, поленницей, сараем,
прислонившимся к стогу, и даже старым автомобилем. Все в точности, как я
видел вчера, при свете молнии.
Увидеть это было подлинным потрясением, и мой мозг внезапно включился
в работу - с высокой скоростью неистово отыскивая объяснение. Выходит, я
ошибся, полагая, что раз автомобиль стоит на дороге, значит, дом исчез.
Потому что вот он, этот дом, стоит точь-в-точь такой, каким я его видел
всего несколько часов назад, а раз так - разумно предположить, что он
простоял здесь все время, а автомобиль был каким-то образом перенесен на
добрую милю вверх по дороге, и тем же способом там оказался я сам.
Во всем этом не было ни малейшего смысла; больше того - это казалось
невозможным. Я был уверен, что машина плотно засела в кювете. Я пробовал
выехать, колеса проворачивались, не сдвигая автомобиль с места. И меня -
каким бы пьяным я ни был - не могли тащить целую милю вверх по дороге и
уложить в змеиное логово так, чтобы я этого не заметил.
Все это - сплошное безумие: и нападающий трицератопс, исчезнувший
раньше, чем смог достичь цели, и застрявший в кювете автомобиль, и Снаффи
Смит со своей женой Ловизией, и даже самогон, которым мы накачивались за
кухонным столом. Потому что я не ощущал даже слабых признаков похмелья, а
почти хотел бы почувствовать их, чтобы поверить, будто все это привиделось
мне спьяну. Но человек не может выпить столько самогона - и не испытывать
похмелья. Конечно, меня вырвало - но к тому моменту после пьянки прошло
уже слишком много времени, и это не могло предотвратить похмелья, алкоголь
уже давно разошелся бы по телу.
И однако - вот оно, то место, где вчера вечером я обрел убежище от
непогоды. Правда, видел я его лишь при вспышке молнии, но сейчас все
выглядело именно таким, как я запомнил.
Но откуда и зачем взялись трицератопс и гремучие змеи? Динозавр,
видимо, реальной опасности не представлял - он мог оказаться даже
галлюцинацией, хотя в это я не слишком верил;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62