..
- Медвежий жир?
- Конечно. Убиваешь медведя, разводишь костер и вытапливаешь жир.
Пойдет любой жир, но лучше всего медвежий. Где еще теперь можно достать
жир? Только у животных. Когда-то мы использовали нефтепродукты, но их нет
уже много столетий. Животный мир не очень хорош, но свою задачу выполняет.
Приходится заботиться о таком теле, как мое. Нельзя давать волю ржавчине.
Металл превосходный, но даже он подвержен коррозии. Восемьдесят семь дней
- это не очень много, но если бы не ты, у меня были бы большие
неприятности. Я думал, что со временем дерево истлеет и я освобожусь, но
на это потребовалось бы несколько лет.
Было, конечно, скучно. Все время смотреть на одно и то же. Не с кем
поговорить. Много лет около меня вилась Дрожащая Змея. Ничего не делала,
конечно, но все время вертелась вокруг, как будто играла. Но когда меня
зажало, Дрожащая исчезла, и я ее больше не видел. Если бы она оставалась
со мной, у меня было бы хоть какое-то подобие компании, нечто, на что
можно посмотреть.
Я мог бы разговаривать с нею. Она, конечно, не отвечала, но я много с
ней говорил. С нею можно было говорить. Но как только меня зажало, она
ускользнула, и с тех пор я ее не видел.
- Что это за Дрожащая Змея? - спросил Кашинг.
- Не знаю, - ответил Ролло. - Похоже, что только я ее и видел.
Никогда не слышал от других. Это всего лишь сияние. Не ходит и не бежит,
просто дрожит в воздухе, мерцает искрами. В солнечном свете ее с трудом
можно различить, но в темноте она хорошо видна. Никакой постоянной формы.
Всего лишь сверкающий пузырь, танцующий в воздухе.
- И ты не знаешь, откуда она? И почему висела над тобой?
- Иногда я думал, что это мой друг, - сказал Ролло. - Говорю тебе: я,
вероятно, последний робот и мне очень не хватало друзей. Большинство
людей, увидев меня, думают лишь о возможности добыть еще один головной
кожух. А тебе ведь не хочется добраться до моего кожуха?
- Вовсе нет, - сказал Кашинг.
- Это хорошо. Я должен предупредить тебя, что в противном случае
вынужден был бы убить тебя. Может, ты не знаешь, но роботы были наделены
запретом на убийство и на любой вид насилия. Этот запрет был вложен в нас.
Поэтому-то и не осталось уже роботов. Они позволяли убивать себя и не
могли даже руки поднять, чтобы защититься. Либо их съела ржавчина. Даже
если у них был запас смазки, его не хватило надолго, и когда он кончался,
они не могли добыть нового. Так они ржавели и исчезали. Оставались лишь
кожухи, прикрывающие наши мозги. Они не подвержены коррозии. Спустя много
лет кто-нибудь находил очередной кожух и подбирал его.
Ну, когда мой небольшой запас смазки кончился, я посоветовался с
самим собой, сказав себе, что эта глупая инструкция, запрещающая роботам
насилие, была, может быть, и хороша при старом порядке, но при новом она
не имеет смысла. Я понял, что могу добыть жир животного, если только смогу
заставить себя убить его. Под угрозой собственной гибели я решил нарушить
запрет и убить медведя, потому что знал, что медведи полны жира, но
сделать это было нелегко. Я изготовил копье и учился владеть им, потом
отправился на поиски медведя. Как ты можешь догадаться, я потерпел
неудачу. Не смог. И, наверное, никогда не смог бы. К этому времени я
совсем пал духом. На моем теле появилось несколько пятен ржавчины, и я
знал, что это начало конца. Я уже собрался сдаться, когда однажды в горах
встретился с большим гризли. Не знаю, что с ним было. Что-то его сильно
рассердило. Я часто думаю, что бы это могло быть. Может, у него болели
зубы. Или заноза в пятке. Не знаю. Может, при виде меня он вспомнил
какого-нибудь врага. Но он сразу бросился на меня, разинув пасть, с ревом
протягивая ко мне огромные лапы. Думаю, что если бы у меня было время, я
убежал бы. Но на это у меня не оказалось ни времени, ни места. И вот в тот
момент, когда он навалился на меня, мой испуг сменился гневом. Вероятно,
на самом деле это было отчаяние, а не гнев. Я подумал: "Ты, сын шлюхи,
собираешься расчленить меня! Так нет же! Я и сам расчленю тебя!"
Я плохо помню дальнейшее. Я лишь помню, как протянул копье ему
навстречу. После этого все скрылось в тумане. Когда мозг мой прояснился, я
стоял, покрытый кровью, медведь лежал на земле, а из его горла торчало мое
копье.
Запрет кончился. Убив один раз, я смог убивать еще. Я вытопил жир из
старого гризли и разыскал песчаный ручей. Несколько дней я провел там,
протирая песком ржавые места и смазывая себя жиром. С тех пор я всегда
смазываю себя. Запас жира у меня не выходит. Тут много медведей.
Но я до сих пор не спросил, кто ты. Конечно, если ты хочешь сказать.
Многие не хотят говорить, кто они. Но ты пришел один и спас меня, а я не
знаю, кого благодарить.
- Я Том Кашинг. И не нужно благодарить. Пойдем отсюда. Тут поблизости
лагерь. Ты захватил все свое?
- У меня только мешок и копье. Есть еще нож, но он по-прежнему в
ножнах.
- Теперь, когда ты свободен, что ты собираешься делать?
- У меня нет никаких планов. И не было никогда. Я просто брожу без
всякой цели. Иногда это меня беспокоит - отсутствие цели. Если бы мне
указали цель, я бы с благодарностью принял ее. Может, ты разделишь со мной
свою цель, друг? Я перед тобой в долгу.
- Ты ничего мне не должен, - сказал Кашинг, - но цель у меня есть.
Можем поговорить об этом.

10
Деревья окружали плоскую вершину большого холма, вглядываясь в ночь,
как смотрели много столетий, в холод и жару, в дождь и сушь, днем и ночью,
летом и холодной зимой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49