они
думают и действуют совсем не так, как я; у нас не было ничего общего...
Это были машины, но не такие, как мы, как я; это был живой металл и
одушевленный пластик и... Я был муравьем, и они не заметили меня, они не
знали, что я лежу в своем муравейнике и слушаю их, ощущаю часть того же,
что и они, хотя и не все: у меня не было ни их знаний, ни их чувств, они
были как боги, а я как песок под их ногами, и я любил их и ужасался в одно
и то же время... Рак, перебрасывающийся от планеты к планете, поедавший
все, чего он касался, и я услышал голос: "Смотри на нас, мы и есть
жизнь"... Там были люди, не знаю, можно ли их назвать людьми; это были
существа, время для которых ничего не значило, они победили время или
просто поняли его и больше не боялись его тирании; и они были жалки,
потому что, уничтожив время, поняли, что они в нем нуждаются, но вернуть
его не смогли...
"Я истребитель, - сказало оно мне. - Я уничтожаю жизнь, у которой нет
права существовать; я стираю миры, которые пошли по неверному пути. Что ты
скажешь, если я уничтожу тебя?.." Это была раса смеющихся; они только и
могли смеяться, это была их единственная реакция на все, хотя это не тот
смех, что я знал. Может, это вообще был не смех...
Слова, слова, слова. Болтовня, болтовня, болтовня. Фрагменты
разговоров, обрывки фраз. Может, если бы слушать только одного, в этом был
бы смысл. Но слушать одного невозможно, все говорят одновременно и
настаивают, чтобы слушали именно их.
Их было так много, что слова их совершенно смешивались, и лишь
изредка с трудом можно было разобрать отрывок фразы. Кашинг обнаружил, что
бессознательно прижимается к земле, как будто все усиливающаяся болтовня
представляет собой физическую угрозу.
Эзра зашевелился и сел, протирая глаза кулаками. Рот его задвигался,
но слов не было слышно совершенно.
Кашинг взглянул на Элин. Она сидела, как и раньше, совершенно
неподвижно, глядя в ночь. Эзра сказал о ней в ту ночь, когда они впервые
встретились: "Она из другого мира", - и Кашинг подумал, что такое
объяснение не совсем точно. Она живет в двух мирах, и тот, другой, более
важен для нее, чем этот.
Ролло стоял по другую сторону костра. Что-то в нем было не то.
Неожиданно Кашинг понял, в чем дело: Ролло был один, с ним больше не было
Дрожащей Змеи. Кашинг попытался вспомнить, когда он в последний раз видел
Змею, и не смог.
Мы здесь, сказал себе Кашинг, наконец-то мы здесь. Нас пытались
задержать стражники, нас теснили камни и нас пропустили деревья. Но прежде
чем пропустить, они испытывали нас, расспрашивали, искали в нас ересь и
грех. Впрочем, может, испытывали не их, а только его. Конечно, не Мэг -
она помогала ему, когда ноги у него были ватными. Не Эзру: он утверждал,
что разговаривал с деревьями. Элин? Что можно знать об Элин? Она
исключение, в ее тайну невозможно проникнуть. Энди? Да, да, Энди, искатель
воды, убийца гремучих змей и боец с медведями. Кашинг рассмеялся про себя,
думая об Энди.
Неужели расспрашивали только его? И что же они нашли? Должно быть,
что-то такое, что убедило Деревья пропустить их. Он мельком подумал, что
бы это могло быть, но ничего не мог предположить.
Болтовня мгновенно смолкла, и цилиндры исчезли. Где то в ночи
слышался треск сверчка.
Кашинг встряхнулся, чувствуя себя одуревшим. Он испытывал физическую
боль, болело все тело.
- Кто-то отозвал их, - сказала Мэг. - Тот кто-то рассердился на них.
Элин четким голосом ментора произнесла:
- Мы пришли в пограничное место, куда нас не звали, куда не зовут
ничто живущее и где мысль и логика несовместимы, мы испуганы, но мы пришли
сюда, потому что Вселенная лежит перед нами, и если мы хотим узнать себя,
мы должны узнать Вселенную.

19
В полдень они остановились на краю небольшой рощи Кашинг подстрелил
оленя, которого Энди утащил вверх по склону. Кашинг и Ролло освежевали
оленя, и у них теперь было много мяса.
Подъем был трудным, путь преграждали скалы, которые приходилось
обходить; приходилось менять курс и из-за глубоких оврагов. Ноги скользили
по высохшей траве, и путники часто падали.
Деревья внизу темно-зеленым кольцом окружали подножье холма.
Коричневатая равнина, затянутая кое-где тенями, у горизонта закрывалась
серебристой дымкой. В бинокль Кашинг видел на равнине множество
стражников. Видны были, по крайней мере, три больших лагеря. Должно быть,
племена или делегации племен, извещенные стражниками о происходящем. Это
означало, что стражники - не маленькое сообщество фанатиков, как казалось
раньше, но что его поддерживают западные племена. Эта мысль обеспокоила
его, и он решил, убирая бинокль в футляр, ничего не говорить остальным.
По-прежнему не видно было зданий, которые он разглядел несколько дней
назад в бинокль и о которых говорили стражники. Впереди был лишь подъем.
- Может, к концу дня мы увидим здания, - сказал Ролло.
- Надеюсь, - ответила Мэг. - Я уже все ноги сбила.
Единственными живыми существами, которых они встретили, было
небольшое стадо оленей, одного из которых убил Кашинг, несколько
длинноухих кроликов, одинокий сурок, свистнувший им с края скалы, и орел,
круживший высоко в синем небе. Цилиндры не возвращались.
Позже, преодолевая необычно крутой и опасный подъем, они увидели над
собой сферы. Их было две, они походили на радужные мыльные пузыри,
осторожно катящиеся им навстречу.
Шары находились довольно далеко и, когда маленький отрад остановился,
тоже остановились на небольшой ровной площадке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49