В лесу было темно и
страшно.
Он приподнялся на локте. Рядом на земле виднелся какой-то сгусток
темноты. Наверное, Шишковатый, подумал он. Не может быть, чтобы это был
аббат, попугай наверняка где-то рядом с ним, а его хихиканье доносится
совсем с другой стороны.
Харкорт сбросил одеяло и встал. Послышались чьи-то шаги, он обернулся
и схватился за меч.
Послышался голос аббата:
- Что случилось, Чарлз?
Попугай что то проворчал.
- Ничего особенного, - сказал Харкорт. - Мне приснился сон.
- Плохой сон?
- Тревожный сон. Я видел Элоизу.
Аббат придвинулся ближе - бесформенный силуэт в темноте.
- Чарлз, не стоит питать слишком большие надежды. То, что рассказал
твой дядя...
- Я знаю. С самого начала знал. Об этих местах много чего
рассказывают. Но у меня все-таки появилась надежда.
- Ты должен быть готов испытать разочарование.
- Знаю, Гай. Но я изо всех сил цепляюсь за эту надежду. И все же...
- И все же? Что значит - и все же?
- Во сне Элоиза хотела меня затоптать. Не она одна, и другие тоже,
кто был с ней, но она была впереди всех. Они скакали прямо на меня, а я
убегал.
- Слишком тяжелым грузом лежит Элоиза на твоей совести, Чарлз. Ты
слишком часто о ней думаешь. Ты винишь себя за то, в чем нет ничьей вины.
Ты стараешься чаще о ней вспоминать, как будто это какое-то искупление.
Может быть, вспоминая ее, ты просто стараешься сохранить надежду.
- Там, в болоте, я слышал множество голосов. И они говорили об
Элоизе.
- Я тоже их слышал, - сказал аббат. - Ни о какой Элоизе они не
говорили.
- С тобой они и не стали бы о ней говорить.
- И с тобой не говорили. Тебе показалось, что ты слышал ее имя,
потому что его подсказали тебе воображение и чувство вины. Чувство,
которого ты не должен испытывать, потому что здесь нет никакой твоей вины.
Чарлз, долго еще ты будешь себя мучить?
- Я не считаю, что это мучение.
- Ну, конечно, ты считаешь, что это вечное преклонение перед
женщиной, черты которой не сохранились в твоей памяти. Ты живешь, как
монах, неся покаяние за то, что не требует покаяния. Попытайся сбросить с
себя эту ношу.
- Гай, ты безжалостен. Ты не...
- Мое призвание, - сказал аббат, - временами не допускает жалости.
- Может быть, мы с тобой сделали ошибку? - спросил Харкорт. - Может
быть, мы зря дали своим чувствам увлечь нас в это отчаянное предприятие? Я
- ради Элоизы, ты - ради своего заколдованного святого?
- Может быть, - ответил аббат. - Очень может быть. Но это не умаляет
нашу цель. Все равно мы оказались здесь не зря.
- Ты не задумывался о том, чем все это может кончиться? Ты можешь это
предвидеть?
- Я не провидец, - сказал аббат. - Все, что у меня есть, - это
непоколебимая вера. Мы не должны спрашивать, почему оказались здесь.
Здесь, в ночной тьме, в страхе перед Нечистью, может быть, в окружении
Нечисти, наши мысли мрачны и безотрадны. Глухой ночью нельзя давать волю
своим мыслям: они всегда будут мрачными, а надежды призрачными.
- Может быть, ты прав, - сказал Харкорт. - Давай-ка я посторожу
вместо тебя. Мне больше не хочется спать. Я боюсь, что снова увижу тот
сон.
- Буду тебе очень признателен, - сказал аббат. - Я еле держусь на
ногах. У меня слишком тяжелая туша.
- Оуррк! - произнес попугай.
- Вокруг все спокойно, - сказал аббат. - То и дело кричит эта глупая
сова, и где-то на севере бродит много волков. Я всю ночь слышал, как они
воют, будто собираются в огромную стаю. Но они далеко, нам нечего
беспокоиться.
- Тогда лезь под одеяло, - сказал Харкорт. - Возьми и мое тоже, тебе
будет теплее.
Аббат завернулся в одеяло, а Харкорт еще долго стоял неподвижно,
прислушиваясь к непрерывным стонам совы. С севера до него время от времени
доносился волчий вой. Он подумал, что в это время года волки обычно не
воют. Они воют глубокой осенью и ранней зимой, а весной или летом это
бывает очень редко. Наверное, там случилось что-то такое, из-за чего они
забеспокоились.
Его глаза привыкли к темноте, и он уже мог различить на земле все три
спящие фигуры. Аббат причмокнул во сне и захрапел. Попугай что-то
проворчал в ответ. Сова наконец умолкла. Сквозь листву понемногу начинал
пробиваться свет. Харкорт принялся ходить взад и вперед, чтобы согреться.
Когда еще немного рассвело, он разбудил своих товарищей.
- Еще темно, - недовольно сказал аббат. - Утро еще не наступило.
- Света хватит, чтобы разглядеть дорогу, - сказал Харкорт. - Мы
отправимся сразу, без завтрака, и будем идти час или два. Потом, когда
встанет солнце, можно будет сделать привал и поесть. Может быть, рискнем
развести огонь и что-нибудь приготовить.
Он вопросительно взглянул на Иоланду. Та кивнула:
- Я думаю, это можно. Хотя бы ненадолго. Нам нужно поесть чего-нибудь
горячего. Может быть, сварим овсянку.
- И поджарим сала, - с надеждой добавил аббат.
- И поджарим сала, - улыбнулась она.
Аббат повеселел.
- Это другое дело, - сказал он. - Всухомятку есть вредно.

Глава 18.
Они шли весь день и все следующее утро. Идти было легко. Местность
была большей частью открытая, лишь кое-где попадались небольшие рощи.
Много раз они видели заброшенные хозяйства, заросшие бурьяном и сорняками
поля, развалины домов. Когда-то эти места изобиловали зажиточными фермами.
Холмов на пути больше не было - повсюду вокруг лежали сырые низины.
Путники то и дело посматривали на небо - не покажется ли там дракон или
еще кто-нибудь, но никого не было видно, даже феи не появлялись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97