Сначала ничего не было слышно, потом до
них донесся стон.
- Это вон там, - сказал аббат. - Кто-то лежит в агонии. Может быть,
один из тех, кто остался в живых после битвы.
Аббат быстро сделал несколько шагов вперед и остановился перед
зарослью кустарников.
- Это здесь, - сказал он. - Кто бы это ни был, он здесь, в кустах.
Харкорт бросился к нему, схватил его за плечо и оттащил назад.
- Осторожнее, - предупредил Шишковатый. - Прежде чем подходить,
сначала выясните, кто это.
Харкорт нагнулся и стал всматриваться в гущу кустов. Он увидел, что
там сверкнули чьи-то глаза. Над глазами нависали всклокоченные брови.
Густые черные волосы с запутавшимися в них репьями и сучками свисали по
обе стороны худого и злобного лица, похожего на человеческое, с
крючковатым носом и оскаленным ртом, где торчали огромные клыки.
Харкорт сделал шаг назад.
- Это гарпия, - сказал он. - Я знаю, это гарпия.
- Но она ранена, - сказал аббат. - Вон торчит стрела. Она страдает.
- И пусть страдает, - сказал Шишковатый. - Она приползла сюда
умирать, так дайте ей умереть.
Аббат нагнулся и заглянул в кусты.
- Это не по-христиански, Шишковатый, - сказал он укоризненно. - В
тяжелую минуту мы оказываем помощь даже смертельному врагу.
- Ну, окажи ей помощь, - сказал Шишковатый, - и она уж постарается
тебя прикончить, пока ты будешь этим занят. Отойди-ка подальше. Бога ради,
отойди подальше.
Аббат не шевельнулся, и Харкорт, снова подойдя к нему, протянул руку,
чтобы оттащить его назад. Но он еще не успел до него дотянуться, как
гарпия выскочила из кустов и кинулась на аббата. Сбив его с ног, она
распростерлась на нем, терзая его ноги костистыми лапами, а клыкастой
пастью подбираясь к его горлу.
Харкорт выхватил меч, но еще раньше, чем он сделал выпад, на гарпию
бросилась Иоланда, высоко подняв свой кинжал. Кинжал опустился, снова
поднялся и вновь опустился, из-под него брызнула кровь. Гарпия обмякла и
свалилась с лежавшего на земле аббата. Иоланда, стоя на коленях,
продолжала наносить удары.
Харкорт осторожно оттащил ее и помог подняться на ноги. Аббат сел, и
Харкорт опустился рядом с ним на колени. Сутана аббата была в крови.
- Ох, мои ноги! - задыхаясь, простонал аббат. - Они горят огнем там,
где вонзились ее когти. И еще она укусила меня в плечо.
Шишковатый склонился над аббатом.
- Давай-ка посмотрим, что там у тебя, - сказал он.
- Она впилась бы мне прямо в глотку, если бы я ее не оттолкнул, -
продолжал аббат. - Если бы она впилась мне в глотку...
- Знаем, знаем, - перебил его Харкорт. - Только ведь она до глотки не
достала. Покажи, что она тебе сделала.
Он принялся развязывать на аббате пояс.
- У меня есть мазь, - сказал Шишковатый, - чтобы лечить раны. От нее
будет сильно жечь, но тебе придется потерпеть. Гарпии питаются падалью, и
ее пасть могла быть ядовита.
Он отошел и вернулся с баночкой мази, которую достал из своего мешка.
- Теперь перестань голосить, - строго сказал он аббату. - Мы будем
тебя лечить, а ты своими воплями нам мешаешь.
Сняв с аббата сутану, они увидели, что его ноги изодраны в кровь, а
на плече из глубокого укуса сочится кровь.
- Держите его, - сказал Шишковатый. - Эта мазь жжется, как адское
пламя. Держите его как можно крепче. Я должен как следует ее втереть.
Аббат вопил, визжал и бился, но Харкорт с помощью Иоланды держал его,
пока Шишковатый втирал свою мазь. Когда аббата наконец отпустили, он сел,
скривившись от боли.
- Могли бы быть со мной поласковее, - пожаловался он. - С людьми в
моем сане нельзя обращаться так грубо. А ты, - он повернулся к
Шишковатому, - мог бы не так стараться, никакой необходимости в этом не
было.
- Я хотел покончить с этим побыстрее, - сказал Шишковатый, - Но мазь
надо втирать как следует, иначе от нее не будет никакой пользы.
Харкорт натянул на аббата сутану и принялся снова завязывать пояс.
Аббат оттолкнул его руку.
- Я прекрасно могу сделать это и сам, - сказал он.
- Сварливый у нас больной, - заметил Шишковатый. - Никакой
благодарности за все, что мы для него сделали.
Иоланда подобрала кинжал, который уронила на землю, и вытерла его
сначала о траву, а потом о свой плащ, уже давно не белый, а заляпанный
грязью и весь в жирных пятнах. Теперь, когда к этому прибавилась еще и
кровь с кинжала, он стал выглядеть особенно живописно. Подойдя к мертвой
гарпии, Иоланда ногой перевернула ее на спину. Из тела гарпии торчал
обломок стрелы.
- Ничего этого не случилось бы, - сказал Шишковатый, - если бы мы
оставили ее в покое. Она бы все равно издохла. И нечего было ее трогать.
Когда видишь змею с перебитым хребтом, не надо пытаться ее вылечить. Я
ведь тебя предупреждал, - повернулся он к аббату. - Говорил, чтобы ты
отошел подальше. Но ты со своей мудреной христианской этикой...
- С самого начала, как только мы отправились в путь, ты позволяешь
себе отпускать ехидные замечания по поводу моих христианских чувств, -
огрызнулся аббат. - Вот что я тебе скажу - что бы ты ни думал о моей
христианской этике, она куда лучше любой другой. И той, которой
придерживаешься ты, в том числе.
- Я никакой этики не признаю, - ответил Шишковатый. - С точки зрения
любой религии я совершеннейший безбожник, ведь я вообще ни во что не верю.
Я только не могу понять, почему так изменились твои взгляды. В первый же
день ты со своей огромной булавой набросился как бешеный на тот лесной
бугор и сровнял его с землей, даже не зная, что это такое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97