В северных штатах зимой не слишком уютно.
- Осталось два яйца, - сказал Рэнд. - Хотите?
- Мистер, я не могу...
- Да хватит вам, право слово.
- Ну, если вы настаиваете... Только давайте разделим пополам: яйцо
мне, яйцо вам. Идет?
Пожилая дама кончила возиться с хризантемами и ушла в дом. Издалека
доносилось постукивание палки: старый сосед Рэнда вышел на вечернюю
прогулку. Заходящее солнце заливало мир багрянцем. Листва на деревьях
переливалась всеми оттенками алого и золотого. Рэнд наслаждался игрой
красок с того самого дня, как поселился здесь. Трава имела
рыжевато-коричневый оттенок: она еще не высохла, однако мнилось, что ее
смерть уже не за горами. На улице показался старик. Судя по всему, палка
была ему не особенно нужна, он вполне мог бы обойтись без нее.
Задержавшись у калитки Рэнда, он произнес: "Добрый вечер". "Добрый вечер,
- отозвался Рэнд. - Сегодня прекрасная погода для прогулки". Старик кивнул
с таким видом, будто был каким-то образом причастен к тому, что день
выдался на славу. "Похоже, - проговорил он, - завтра тоже будет ясно".
Затем повернулся и заковылял дальше. Этот обмен мнениями представлял собой
нечто вроде ритуала, повторяющегося изо дня в день. Несмотря на
чередование дня и ночи, в деревне ровным счетом ничего не менялось.
Просиди он на крыльце хоть тысячу лет, сказал себе Рэнд, старик все так же
будет проходить мимо и произносить те же слова, как если бы дело
происходило не в действительности, а в каком-то фильме, отрывок из
которого раз за разом прокручивают зрителям. Время остановило свой бег и
зациклилось на осени.
Рэнд не понимал этого и не пытался понять, ибо не знал, что тут
понимать. Стерлинг сказал, что, возможно, человек перенапряг свой слабый,
доисторический рассудок - слабый или грубый, животный? Во всяком случае
здесь доискиваться смысла совершенно не стоило. Неожиданно Рэнд осознал,
что прежний мир чудится ему некой мифологической конструкцией, столь же
нереальной, как и настоящий. Попадет ли он когда-либо в реальность? Хочет
ли он ее обрести?
Отыскать реальность было очень и очень просто. Следовало
всего-навсего вернуться в дом и достать из ящика прикроватной тумбочки
фотографии. Они освежат память, поставят лицом к лицу с реальностью. Эти
снимки куда реальнее того мира, в котором он находится сейчас, и того, в
котором пребывал когда-то. На них изображено то, что не являлось до сих
пор человеческому взору, было неподвластно толкованию человеческого
разума. Тем не менее они относились к неоспоримым фактам. Камера
добросовестно зафиксировала то, что попало в объектив; она не
фантазировала, не рационализировала и не страдала провалами памяти. Рэнду
вспомнился служащий фотоателье, куда он зашел, чтобы забрать снимки.
- С вас три девяносто пять, - сказал тот, протягивая конверт.
Рэнд извлек из кармана пятидолларовую бумажку и положил ее на стол.
- Простите за любопытство, - сказал служащий, - но где вы снимали?
- Это монтаж, - объяснил Рэнд.
- Если так, - проговорил служащий, качая головой, - лучшего мне
видеть не доводилось. - Он пробил чек и, не закрыв кассу, взял в руки
конверт.
- Что вам нужно? - спросил Ренд.
Служащий перебрал фотографии.
- Вот, - произнес он, показывая один из снимков.
- Что "вот"? - холодно справился Рэнд.
- Человек, который впереди всех, - это мой лучший друг, Боб Джентри.
- Вы ошибаетесь, - возразил Рэнд, забрал фотографии и положил их
обратно в конверт.
Служащий отсчитал ему сдачу, продолжая покачивать головой -
озадаченно и, пожалуй, немного испуганно.
Не теряя времени, но и не гоня с сумасшедшей скоростью, Рэнд проехал
через город, пересек реку и очутился на вольном просторе. Тут он прибавил
газу. Взгляд его то и дело обращался на зеркало заднего вида. Служащий был
в таком смятении, что с него станется позвонить в полицию. К тому же
фотографии могли видеть и другие. Впрочем, полиции опасаться нечего, ведь
он не нарушил никаких законов. Разве существует закон, запрещающий
фотографировать?
Милях в двадцати от реки он свернул с шоссе на пыльную проселочную
дорогу и ехал по ней, пока не достиг моста, переброшенного через небольшую
речушку. Судя по следам на обочине, место пользовалось популярностью;
вероятно, сюда частенько наведывались рыбаки. Правда, сейчас поблизости
никого не было. Рэнд полез в карман за конвертом и с удивлением обнаружил,
что у него дрожат руки. Итак, что же он наснимал?
Он поразился количеству фотографий, ему казалось, что их должно быть
раза в два меньше. При взгляде на снимки память ожила и возвратилась, хотя
ее образы оставались-таки размытыми и нечеткими. Он вспомнил: ему тогда
померещилось, что окрестности затянуты пеленой тумана, однако фотографии
представляли тот мир с безжалостной резкостью. Почерневшие развалины не
оставляли сомнения в том, что город подвергся бомбардировке; на голой
вершине холма виднелись скелеты деревьев, каким-то образом уцелевших среди
безумия пожара. Что касается людей, спешивших по склону холма, они попали
лишь на одну-единственную фотографию, и удивляться тут было нечему:
заметив их, он сломя голову кинулся к машине, ему было не до снимков.
Разглядывая фото, Рэнд отметил, что люди были ближе, чем ему показалось в
тот момент. Должно быть, они находились там все время, просто он, в своем
потрясении, не сразу заметил их.
1 2 3 4 5 6 7 8