Тот
машинально протянул руку и подхватил их. - Мы уходим вдвоем, - добавило
оно, помолчав. - Мы уносим в нашей памяти добрые мысли...
Оно совсем уже переступило порог, когда протестующий вопль Харта
заставил его обернуться.
- Да, благородный сэр?
- Это - одеяло - эта шутка, которую я нашел... Что это?
- Мы ее сделали.
- Но она живая, и кроме того...
Чудище только усмехнулось в ответ.
- Вы такие умные люди. Вы сами ее придумали. Много времен назад.
- Неужели тот самый рассказ?
- Непременно. Мы про нее прочитали. Мы ее сделали. Очень умная мысль.
- Не хотите же вы сказать, что и в самом деле...
- Мы биологи. Как вы назвали бы такую науку - биологическая
инженерия...
Чудище повернулось и двинулось прочь по коридору. Харт крикнул
вдогонку:
- Эй, минуточку! Постойте! Одну мину...
Но оно удалялось очень ходко и не остановилось.
Харт, грохоча каблуками, припустил за ним. Добежав до площадки,
глянул через перила, никого не увидел.
И все равно устремился вниз, перескакивая через три ступеньки и
решительно пренебрегая всеми правилами безопасности.
Он не догнал пришельца. Выскочив из дома на улицу, он притормозил и
осмотрелся по сторонам, но от незваного гостя не осталось и следа - исчез,
как в воду канул.
Тогда Харт полез в карман и ощупал пачку банкнот, пойманных налету.
Вытащил ее целиком - она оказалась толще, чем ему помнилось. Сорвав
эластичную опояску, он взглянул на деньги повнимательнее. Достоинство
верхней купюры, в галактических кредитах, оказалось таково, что Харт едва
устоял на ногах. Он быстро перелистал всю пачку - другие купюры были вроде
бы того же достоинства.
При одной мысли о подобном богатстве Харт задохнулся и перелистал
пачку еще раз. Нет, он не ошибся - купюры действительно были одного
достоинства. Проделал в уме беглый подсчет - результат получился
прямо-таки ошеломляющим. Даже если считать в кредитах, а каждый кредит при
обмене равнялся примерно пяти земным долларам.
Ему случалось видеть кредиты и раньше, но до сих пор не доводилось
держать их в руках. Они служили основой галактической торговли и широко
применялись в межзвездных банковских операциях, а в повседневное обращение
если и попадали, то редко. Он взвесил их в руке и внимательно рассмотрел -
да, они были прекрасны.
"Чудище, по-видимому, безмерно ценит свое одеяло, - подумал он, -
если отвалило такую фантастическую сумму за то, что кто-то элементарно
позаботился о нем". Хотя, если разобраться, это не единственно возможное
объяснение. Уровень благосостояния от планеты к планете разнится
чрезвычайно сильно, и богатство, которое он сейчас держал в руках,
владелец одеяла, быть может, предназначал на мелкие расходы...
С удивлением Харт обнаружил, что не ощущает ни особого волнения, ни
счастья, как по идее должно было бы быть. Единственное, о чем он, кажется,
еще способен был думать, - что одеяло для него потеряно.
Он запихнул деньги в карман и перешел через улицу в маленький парк.
Жуйяр уже проснулся и сидел на скамейке под деревом. Харт присел рядом.
- Как чувствуете себя, док? - спросил он.
- Превосходно, сынок, - отвечал старик.
- Видели вы пришельца, похожего на паука в снегоступах?
- Был тут один какой-то не так давно. Просыпаюсь я - а он меня ждет.
Хотел узнать про ту штуку, что вы нашли.
- И вы сказали?
- Конечно. А почему бы и нет? Он объяснил, что разыскивает ее. Я
подумал, что вы будете счастливы сбыть ее с рук.
Какое-то время оба сидели молча. Потом Харт спросил:
- Док, что бы вы сделали, если бы получили миллиард долларов?
- Я, - ответил доктор без малейшего колебания, - я бы упился до
смерти. Да, сэр, я бы упился до смерти настоящим зельем, а не той бурдой,
какой торгуют на этом конце города...
"И все покатилось бы, как заведено, - подумал Харт. - Док упился бы
до смерти. Анджела принялась бы шляться по художественным салонам и домам
моделей. Джаспер более чем вероятно купил бы себе домик в горах, где мог
бы уединяться без помехи. А я? Что сделаю я сам с миллиардом долларов плюс
минус миллион?.."
Еще вчера, сегодня ночью, каких-нибудь два часа назад он заложил бы
душу за сочинитель модели "Классик".
Сейчас "Классик" казался форменным старьем и преснятиной.
Потому что открылся новый, лучший путь - путь симбиоза, путь
сотрудничества человека с инопланетной биологической конструкцией.
Харт припомнил готическую рощу и господствующее над ней ощущение
вечности и даже здесь, в ярком свете дня, вздрогнул при воспоминании о
несказанной красоте, что возникла среди деревьев.
"Воистину, - сказал он себе, - такой способ сочинять куда лучше:
познать явление самому и тогда уже описать его, пережить свой сюжет самому
и тогда уже записать его..."
Но он утратил одеяло и не представлял себе, где взять другое. И даже
если бы он узнал, откуда они берутся, он все равно бы не ведал, как
приобрести хоть одно одеяльце в личную собственность.
Инопланетная, чуждая биологическая конструкция - и все же не до конца
чужая: ведь впервые о ней подумал безвестный автор много лет назад.
Человек, который писал, как Джаспер пишет еще и сегодня, - скорчившись над
столом, лихорадочно перенося на бумагу слова, сплетающиеся в мозгу. И
никаких тебе сочинителей, ни фильмов, ни перфолент, ни прочих механических
приспособлений. Но сумел же этот не известный никому человек преодолеть
мглу времени и пространства, коснуться мыслью иного безвестного разума, -
и одеяло появилось на свет столь же неминуемо, как если бы человек
изготовил его собственными руками!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20