- Интересно... Давайте сделаем
так, Иван Терентьевич. Во-первых, вызовите сюда, в райотдел, Якубовского.
Я хочу поговорить с ним. Во-вторых, ознакомьте всех ваших работников с
приметами неизвестного, с которым видели Пруся. Дежурной заготконторы
покажите паспорта обитателей гостиницы - может, среди них опознает
человека, приходившего к Прусю. Поинтересуйтесь теми, кто выписался из
гостиницы вчера и позавчера. Если кто-то похож, - он улыбнулся, - на
печеное яблоко, немедленно сделайте запрос - пусть сразу же пришлют
фотографию для опознания.
Козюренко выдержал паузу, и подполковник понял его.
- Будет исполнено! - встал он. - Мы приготовили вам для работы
кабинет моего заместителя, на третьем этаже. Там уютнее... Но если вас
устраивает мой...
- Ну что вы, Иван Терентьевич! Мне нужны стол, телефон и диван -
больше ничего. Правда, еще... Не сможете ли вы достать какое-нибудь одеяло
и подушку? Иногда жаль терять время...
- Еще как, - махнул рукой Раблюк. - Кстати, если не возражаете, я
хотел бы пригласить вас на обед.
- Благодарю, но не хочу связывать вас обещанием. Когда вы обедаете?
О, в три? Чудесно, постараюсь быть. Однако не обижайтесь, если не удастся.
У нас же с вами служба такая.
Раблюк кивнул: действительно, служба беспокойная - не знаешь, где
будешь через полчаса.
Кабинет заместителя Раблюка понравился Козюренко. Из его окна
открывался красивый вид - перспектива длинной улицы, с одной стороны
одноэтажные коттеджи, утопающие в садах, с противоположной - парк.
Козюренко немного постоял у открытого окна, с наслаждением вдыхая
аромат цветов, вздохнул и сел к телефону. Набрав номер начальника
областного управления милиции и услышав, как громко задребезжала мембрана,
удовлетворенно сказал:
- У тебя, Юрко, чувствую - все в порядке. Буду рад скоро увидеться, а
то черт знает что творится: ты в Киеве - меня нет, я во Львове - ты где-то
пропадаешь.
- Старина! Жму твою лапу. Приезжай вечером. Нина будет рада. И
никаких отговорок, здесь я начальство. Вчера хотел тебя встретить в
аэропорту, да, понимаешь, такое вышло... Короче, приедешь - расскажем...
Ну, а у тебя как дела? - спросил без всякого перехода.
- Идут, - не совсем уверенно ответил Козюренко. - А чтобы они шли
быстрее, ты вот что, дружище, сделай... - Представил, как Юрко нажал
кнопку магнитофона, боясь что-нибудь упустить... Хотя нет, Юрко, может
быть, потянулся за карандашом и прижал локтем лист бумаги, чтобы удобнее
было писать. По привычке причмокивает губами, совсем как ученик первого
класса, а ему уже за пятьдесят... Черт, как незаметно бегут годы! Кажется,
совсем недавно закончили с Юрком юридический факультет, и вот оба уже в
чинах, у самого - лысина, а у Юрка от забот побелела голова Но голос у
него не изменился. Такой же бодрый и густой. Девушки, бывало, влюблялись в
него по телефону....
- Ты меня слышишь, Юрко? - спросил Козюренко, потому что показалось,
что тот молчал чуть не минуту.
- Конечно.
- Свяжись с облпотребсоюзом. Надо, чтобы оттуда послали в Желеховскую
заготконтору на должность убитого Пруся хорошего человека. Да, правильно,
начальником цеха по переработке овощей. В этой заготконторе, как я
понимаю, есть комбинаторы и сукины сыны, а желательно было бы, чтобы они
этого нового человека приняли, как своего... Я хотел бы с этим человеком
поговорить перед тем, как он приедет в Желехов. И еще... ужинать буду у
тебя, если организуешь сегодня репродукцию этой проклятой картины...
- Как тебе не стыдно, - даже захлебнулась мембрана. - Это же шедевр
мировой живописи!
- И этот шедевр может исчезнуть, если я не буду иметь репродукцию.
- Можешь считать, что она уже у тебя.
- Ты уверен?
- Я знал, что она тебе понадобится. Директор картинной галереи уже
привез ее.
- Ну, дружище, ты меня растрогал. Нужны также данные о деятельности
партизанского отряда Войтюка.
- В котором был Прусь?
- А ты, вижу, в курсе...
- К нам такие криминалисты приезжают не каждый день. Сейчас я пошлю
кого-нибудь из ребят в архив.
- Тогда, возможно, тебе придется угощать меня сегодня еще и обедом...
- С радостью. Сейчас позвоню Нине...
- Не надо, зачем ей лишние хлопоты?
- Э-э, голубчик, мне же потом достанется - почему не предупредил...
Положив трубку, Роман Панасович придвинул к себе дело Пруся. Уже
просматривал его, но должен знать все досконально.
С маленького фото на него смотрел человек с лохматыми бровями и
мясистым носом. Смотрел так сурово и подозрительно, что Козюренко
показалось - улыбка никогда не касалась его губ. Этот мрачный человек
родился в тринадцатом году в небольшом селе под Львовом. Родители его -
крестьяне, и сам он тоже жил в селе.
С сорок третьего года - в партизанском отряде. После войны все время
в Желехове, в заготконторе. Только сначала он был обыкновенным рабочим,
потом мастером и, наконец, начальником цеха. Что ж, рост закономерный.
Прусь заочно окончил техникум пищевой промышленности. Был он человеком не
очень-то и грамотным, судя по нескольким ошибкам в автобиографии, но,
конечно, дело свое знал, ибо в райпотребсоюзе отзывались о нем как о
специалисте хорошо, не раз премировали и объявляли благодарности. Жил
скромно. Дом, правда, построил большой, с мансардой. Но он был почти пуст.
В трех нижних комнатах стояли почерневшие от времени стол, стулья,
дешевенький шкаф и продавленный диван.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26