– И что же выпускаете? – полюбопытствовал Хаблак.
– В основном продукцию из шерсти. Детские костюмчики, женские кофточки, свитеры, джемперы, пуловеры.
Ассортимент большой. Скажу, не хвалясь: наши изделия пользуются большим спросом.
Хаблак с любопытством осматривался вокруг. Правда, современное предприятие. Неужели на этих машинах делают левую продукцию, которая шла в магазины Булавацкого и Хмыза? А в какие еще? Тут без Коренчука не разберешься…
Остановился возле какого-то станка, пропустив Чугаева вперед: совсем забыл посмотреть на его обувь. Скосил глаза – нет, самое большее сорок первый размер, даже сороковой – обыкновенные, немного стоптанные босоножки, которых полно во всех обувных магазинах…
Впрочем, он может и ошибаться. Интересно, что скажут дактилоскописты? Если попросить, обработают отпечатки пальцев Чугаева еще сегодня. Надо спешить…
Хаблак попрощался с Чугаевым, быстро дошел до проходной и вскочил в уже тронувшийся троллейбус. А через два часа ему уже было известно, что Владимир Алексеевич Чугаев напрасно отказывался от знакомства с Хмызом: на бутылке из-под коньяка, оставленной в кафе «Эней», были отпечатки и его пальцев. Следовательно, четвертым в этой компании, кроме Булавацкого, Бобыря и Хмыза, был он, начальник цеха трикотажной фабрики Владимир Алексеевич Чугаев.
– Доволен, вижу, что доволен, – сияешь, как новая копейка! – сказал Каштанов, увидев в дверях Хаблака. – Проходи, садись.
Вслед за капитаном в кабинет протиснулся и Коренчук. Действительно, протиснулся, потому что его портфель едва не застрял в дверях, и лейтенант повернулся боком, чтобы пройти.
Капитан сел возле стола Каштанова, положив на приставной столик папку, а Коренчук примостился на стуле у стенки, держа портфель на коленях.
– Доказательств и фактов, – Хаблак постучал кончиками пальцев по папке, – достаточно, и прокурор утвердит постановление об аресте Чугаева, не колеблясь.
– Ты прав, – согласился Каштанов, – но я уже советовался с прокурором, и мы несколько иного мнения.
– Но ведь вам же известно, что яблоко, найденное у рельсов, где погиб Бобырь, надкусил Чугаев. У нас есть заключение экспертизы, правда, не окончательное, для стопроцентной гарантии надо сделать слепок с челюсти этого пройдохи. Но ведь отпечатки пальцев…
– Согласен, – остудил его пыл Каштанов. – Я согласен с тобой, но, если хочешь, мы только подошли к кульминации дела. А у вас какое мнение, лейтенант?
Коренчук переставил портфель на соседний стул, хотел встать, но полковник едва заметным жестом остановил его.
– Если у Хмыза изъяли такие ценности, – ответил лейтенант, – то что же может быть у остальных?
– Вот именно! – поднял вверх палец Каштанов. – Очень резонная мысль. Сегодня, кстати, в Киев приезжает сестра Булавацкого. Его квартира опечатана. Раньше производить в ней обыск не было оснований, но зато теперь, в свете новых событий и фактов, это необходимо сделать.
– Через Булавацкого и Хмыза сбывали левую продукцию трикотажной фабрики, – сказал Коренчук, возможно, слишком категорично. – Но этого было мало для Чугаева, у него должны быть еще сообщники, и нам необходимо взять всю банду.
– Нах-халы! – совершенно искренне воскликнул Хаблак. – Под носом у народного контроля – и куда там смотрят?
– Чугаев – мерзавец высшего сорта, – подтвердил Коренчук. – Хитрый человек, не лишенный ума, энергии и проницательности. Одних – купил, другим – замазал глаза, третьих – взял на бога. Я встречался с такими: в некотором роде психологи, умеют влезть человеку в душу.
– Если бы не прямые улики против него, никогда бы не подумал, что он жулик, – признался Хаблак.
Каштанов погладил бороду и сообщил:
– Теща Чугаева живет под Киевом. Поселок академических дач. Владеет, бедолага, двухэтажным коттеджем в пять комнат. Ну, а что там внутри, увидим потом. Главное, что у Чугаева должно сложиться впечатление, что Хмыза арестовали в связи с гибелью Бобыря.
– Не такой он дурак, – возразил Хаблак. – Они убрали Бобыря потому, что боялись: через Толика мы выйдем на всю их банду.
– В этом что-то есть, – недовольно сказал Каштанов. – Но не хотелось, чтобы они, испугавшись, прекратили свою деятельность.
Коренчук снова поставил пузатый портфель к себе на колени и заявил:
– Остановить заведенную машину сразу нельзя. Закон инерции. Так и у них. Мы должны воспользоваться этим.
– У вас есть какие-то предложения? – повернулся к нему Хаблак.
– Есть.
– Садитесь поближе, – предложил полковник.
– Мне лучше тут, если разрешите… – Каштанов кивнул, и Коренчук продолжал сухо и даже несколько протокольно: – Когда мы ревизовали магазин Хмыза, я обратил внимание вот на какой факт: по документам тут было реализовано большое количество детских шерстяных костюмов, свитеров, колготок и прочей продукции именно той фабрики, где начальником цеха Чугаев. Расспросил продавцов и даже некоторых постоянных посетителей магазина. В результате сложилось впечатление, что там продано значительно меньше детской одежды, чем получено согласно накладным. И это уже о чем-то говорит…
– Вам, а не нам, – не удержался Хаблак.
– А между тем, все не так уж и сложно, – продолжал Коренчук. – Вместо детской одежды реализуют дефицитные женские кофточки или костюмы. К тому же с импортными ярлычками.
– И эти кофточки производят на той же фабрике?
– Да.
– И продают по государственным ценам?
– Конечно.
Хаблак стукнул себя кулаком по лбу.
– Какая же выгода Чугаеву?
– Очень просто. Из десяти килограммов шерсти можно изготовить, допустим, десять детских костюмчиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47