— Ну да, я ее нашел! И с этого момента строил тысячу предположений, но в каждом что-то меня не устраивало. Для того чтобы фотографировать работы старика, говорил я себе, надо постоянно находиться у окошка, а никто в доме, даже ты, не мог забаррикадироваться в сортире на целый день! Я понял все только сегодня вечером.У нее вздрагивают веки.— Да, моя прекрасная возлюбленная, я понял это сегодня… — И я перехожу к моей главной находке. — Тибоден помешан на секретности, о чем сто раз сам говорил мне… Одержимый осторожностью… Он так боялся, что его изобретение сопрут, что не только прятал свои бумаги в потайной сейф, но и делал все записи симпатическими чернилами!Эту работу он делал по вечерам, когда все спали; по крайней мере, Тибоден думал, что все спят. Но ты, жившая в этом доме и следившая за каждым его шагом, занимала позицию у дырки в полу и фотографировала заметки, которые он раскладывал на столе, чтобы переписать их. Ты могла не торопиться, дорогая.Она вздыхает.— Я не думала, что вы такой сильный, комиссар.— Ты с самого первого дня знала, кто я, потому что подсматривала в дырку за тем, как Тибоден и я обходили лабораторию, верно?— Да.— Трюк с голубями был великолепен… Ты без труда обнаружила подмену. Ночью мы совершили серьезную ошибку, не заметив разницы в цвете лапок. Ты увидела в этом возможность подтолкнуть нас к крайним действиям…Я сажусь на кровать.— Скажи, ты догадывалась, что мы решим ликвидировать профессора?— Естественно…— Действуя так, ты не дала ему закончить его работы… Она едва заметно улыбается. Я встряхиваю ее.— Он их уже закончил?— Да, — отвечает она. — Неделю назад…— Однако…Ее странная улыбка становится шире.— Он вел переговоры о продаже своего изобретения одной иностранной державе…— Врешь! — ору я.— Нет. Вы знаете, что оба его сына погибли во время войны… Но вам неизвестно, что они погибли при американской бомбардировке… Из-за этого профессор питал глубокую ненависть к американцам. С годами это стало у него навязчивой идеей. Он знал, что в силу существующих союзов Франция передаст свое изобретение США. Он этого не хотел и предпочитал отдать его другим…Проблема вдруг меняет аспект.— Ты хочешь сказать, что работаешь на Запад? Она улыбается.— Я работаю на организацию, которая продает свои услуги тем, кто больше заплатит.— А!.. Понятно…Ее откровение о предательстве профессора меня оглушило.— Ты уверена в том, что сказала о Тибодене? Что он хотел продать свое изобретение русским?— Да. Я подслушала его телефонный разговор с советским посольством… Он позвонил им в день вашего приезда и попросил отменить какую-то встречу…Какое-то время я сижу, ни о чем не думая… Вы знаете, после периодов нервного напряжения бывают такие моменты пустоты.— Ладно, одевайся! Поедем в Париж.— Что вы со мной сделаете?— Не знаю. Решать будут мои начальники… ЭПИЛОГ Утром следующего дня я захожу в кабинет Старика. Он довольно улыбается.— Мой дорогой Сан-Антонио, браво! Успех по всему фронту.— Спасибо, патрон. А что будет с девушкой? — спрашиваю я.— Я ее допросил. Она работает на одну организацию, штаб-квартира которой находится в Берне… Поскольку я не хочу устраивать вокруг дела Тибодена шумиху, то отпущу ее на все четыре стороны.— А с профессором?Старик поглаживает свою загоревшую под лучами лампы черепушку.— Мне только что позвонил из Эвре наш токсиколог. Не осталось никакой надежды..— Да, — соглашаюсь я, — так будет лучше… Я встаю и долго жму его аристократическую руку, которую он мне протягивает через стол.— Еще раз браво, Сан-Антонио.. Я выхожу, переполненный гордостью. И угадайте, кого я встречаю на лестнице?Малышку Мартин, которую только что выпустили. Она улыбается мне, я ей — Куда теперь? — спрашиваю я. — Домой, в Швейцарию? — Я подхожу к ней с игривой улыбкой. — Может быть, пообедаем вместе? А потом можно сходить в одну уютную квартирку, где есть очень поучительные японские эстампы…Она смеется.— Вы никогда не изменитесь!— Очень надеюсь, что нет…Мы выходим из конторы и уже садимся в мою машину, когда я слышу, что меня зовут. Поднимаю голову и вижу Берю, красного и небритого, высунувшегося из окна третьего этажа.— Ты уходишь? — спрашивает он.— Да. А что?Толстяк вытирает лоб черной тряпкой, которая когда-то была платком в клеточку.— Я насчет нашего клиента, — говорит он — Какого клиента?— Доктора Минивье…У меня отнимаются ноги. Господи, я ж про него забыл!— Я со вчерашнего дня бью ему морду, — сообщает Толстяк, — а он не колется. Мне продолжать массаж?

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28