Тут почтмейстерша воскликнула:
— Послушайте, мсье!..
— Да?
— Раз вы даете техпаспорт, значит, вы на машине?
— Разумеется...
— А раз вы На машине, то у вас должно быть водительское удостоверение! Вот оно как раз подойдет!
Это был последний удар дубиной по моей бедной голове. А между тем толстуха говорила как нельзя вежливее и определенно радовалась, что нашла выход из положения.
— Видите ли, я оставил его в отеле, в другом бумажнике.
— Ну, привезите...
Я достал тысячу франков.
— Послушайте, милочка... (Чтобы назвать эту цистерну "милочкой", надо было совсем рехнуться.) — Послушайте, милочка, мы очень спешим. Вот, возьмите, и выручите нас, пожалуйста...
И я протянул ей деньги: ничего другого не оставалось. В черных глазах почтмейстерши блеснул жадный огонек. Но она упрямо покачала головой:
— Что вы себе позволяете? Думаете, меня можно купить?
Представляете — эта стерва еще и решил.; разыгрывать оскорбленное достоинство!
Это оказалось сильнее меня: я вытащил пистолет. Меня не могла остановить ни угроза полиции, ни крик Эрминии.
— Давай сюда коробку, сука!
Она, спотыкаясь, понесла мне посылку. Ее толстые губы дрожали. Я просунул руку в окошко и выхватил коробку у нее из рук. Потом приставил ствол к ее пухлой груди, не помещавшейся, в лифчике.
— Получай, корова, вот тебе документ!
Я выстрелил всего один раз. Пуля вошла пониже левого плеча и,-казалось, не причинила ей никакой боли. Она грузно опустилась на стул, и на ее кофте начало быстро расплываться красное пятно.
Ее коллега завопила во всю глотку и забилась в истерике. Пора было рвать когти. Первой это поняла Эрминия: она уже выскочила за дверь и, как безумная, понеслась прочь.
И я поскакал под ярким солнцем вслед за ней.
Я догнал ее и через силу пропыхтел:
— Ну и дурак же я... Надо было приехать на машине.
— Спрячь! — ответила она, указав на пистолет, который я до сиХ пор держал в руке.
Я сунул пистолет в карман, зажимая под мышкой твердую коробку с деньгами.
Эта коробка придавала мне невероятное мужество. Ради нее мне позарез нужно было выплыть из всего этого дерьма. Но легко сказать... Убийство почтальонши обещало наделать грома. Уже сейчас сотрудницы толстухи, небось, вовсю накручивали телефон... Оборудование-то у них для этого было как раз самое подходящее!
Я плоховато соображал, что нужно делать, и машинально следовал за Эрмипией, как малолетний мальчонка следует за своей мамашей. В плане сооб-ражаловки я ей полностью доверял.
Мы безболезненно дооралпсь до первого перекрестка. Но поставленные в известность полицмены тоже, наверное, шевелили задницами, и медлить нам было нельзя. Ох, какую нам готовили свадьбу! С крупнокалиберным органом и шестизарядными скрипками, с кровавыми гвоздиками в петлицах...
На перекрестке мы замешкались. Решать нужно было как можно скорее.
— Туда! — приказала Эрминия и кинулась к фургончику марки "рено", стоявшему возле бакалейной лавки. Она прыгнула за руль, я уселся рядом. Это была машина, на которой подвозили товар, и в ней крепко пахло колбасой.
Увидев, что его железяка куда-то рванула, бакалейщик выскочил на тротуар, отчаянно размахивая граблями.
— Надо было мне сесть за руль, — сказал я Эрминии. Но меняться было уже поздно.
— Не волнуйся.
Действительно, разницы не было никакой, потому что из этой колымаги все равно не удалось бы выжать больше. Бедняжка пыхтела, как только могла. Мы принеслись мимо пальм, вырулили на шоссе и погнали к Антибу.
— Слышь, — пробормотал я, выглянув в окно, — за нами, похоже, увязались,
Она посмотрела в зеркало, укрепленное на левом крыле. —Это "форд",— сказала она, будто бы успокоившись.
— Ну, "форд"...
— Хорошо.
— Что — "хорошо"? Можно подумать, ты только рада тому, что за нами гонятся!
— Я кое-что придумала.
— Что?
— Бакалейщик, скорее всего, уже заявил в полицию об угоне своей машины...
— Ну и что?
— Мы сменим машину и повернем обратно.
— Отлично. Только как?
— Подожди.
Долго ждать мне не пришлось. Она слегка сбавила газ. Ехавший сзади "форд" обогнал нас. В тот момент, когда он проходил мимо, Эрминия высунула руку в окно и замаха
ла водителю, чтобы тот остановился. Он тут же подчи-нился и затормозил прямо перед нами.
Тогда Эрминия вырвала у меня из рук коробку с деньгами и побежала к "форду". Я был так потрясен, что отреагировал только через несколько секунд. Я выскочил из фургона, выхватил пушку и прицелился в девчонку, но механизм издал лишь негромкий идиотский щелчок. Обойма была пуста. Я побежал...
"Форд" резко сорвался с места, и водитель бешено разогнал его на второй передаче. Узкий задок ма шины стал быстро уменьшаться.
У меня вырвался бешеный поток ругательств. Я позволил облапошить себя, как мальчик из церковного хора. Как настоящий деревенский дурачок! Позволил какой-то фифочке увести у себя богатство, которое добывал с пистолетом в руках, и преспокойно улизнуть с другим мужиком. От этого у любого могли лопнуть сосуды... Ах ты, сука! Я сел за руль и дал по газам.
Легаши могли загораживать дорогу чем угодно: я до того взбесился, что готов был протаранить бетонную стену... Но напрасно я втаптывал педаль в пол: о том, чтобы догнать американскую тачку, нечего было и мечтать. Мой фургон с ней тягаться не мог. Я плакал от злости и во весь голос орал:
— Сука! Сука!
Меня опять обставила баба. А ведь я старался держаться начеку... Но эти стервы, выходит, сильнее нас. Им будто сам дьявол помогает. Вы еще скребете в башке и стараетесь угадать, какую пакость они для вас припасли, как вдруг — бац, готово дело!
Я орал и плакал, плакал и орал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135