Я чувствовал, что он чего-то ОТ меня ждет, и задал самый краткий, но и самый красноречивый вопрос, который только нашел:
— Итак?
— Я пришел уже довольно давно...
— Знаю.
— Если я правильно понял, сегодня вечером вы
оставляете свою... работу?
— Вы совершенно правильно поняли.
— У вас есть планы на будущее?
— Это что, интервью? Может быть, вы корреспондент "Франс-Суар"?
Старичок не улыбнулся. Он стал дожидаться более серьезного ответа, и от него исходила такая спокойная сила, что я подчинился:
— Планов нет. Разве что — не пачкать руки.
— Тогда я, пожалуй, могу вам кое-что предложить.
— Да ну?
— Да.
— Можно узнать, что именно?
— Можно. Идемте со мной.
— Куда?
— Ко мне.
Я глубоко вздохнул: перемены происходили с неправдоподобной быстротой. Мне казалось, что я читаю роман с чересчур закрученным сюжетом. На кой черт я мог понадобиться этому старому гному?
— Я к незнакомым людям не хожу, — глупо ответил я.
— А я для того вас и приглашаю, чтобы мы получше познакомились.
После долгого молчания я наконец решился:
— Ладно, идемте...
— Моя машина стоит вон там. Прощайтесь со своими хозяевами — и поедем.
— Сначала мне нужно разобрать эту хреновину!
— Сами разберут.
— Но деньги-то мне надо получить!
— Денег я вам дам.
— Вы что, дежур.....и Дед Мороз?
— Я гораздо лучше. Дед Мороз — всего-навсего курьер и раздает только игрушки. А я могу дать вам намного больше.
— Подождите минутку.
Я отошел на несколько шагов, затем, ужаленный смутным беспокойством, вернулся к старичку.
— Послушайте, не собираетесь ли вы меня сдать?
— Нет!
— Чем можете доказать?
— Судите сами: где вы видели семидесятидвухлетнего старика, который развлекался бы ловлей беглых преступников? Идите, я вас подожду, только не задерживайтесь: у меня астма, и сырость мне вредит.
Представьте себе, я так и поступил... Я побежал к фургону. Джейниха как раз наливала себе очередной стаканчик огненной воды.
— О, наконец-то! — обрадовалась она.
— Послушай,— сказал я.— Я обращался с тобой так грубо только потому, что очень сильно тебя люблю...
Тут я едва не захохотал. Увидев, какие у этой коровы сделались глазки, любой покатился бы со смеху.
— Правда? — пролепетала она.
— Да... Я от этого просто сам не свой... Но твоя жизнь уже налажена, и я не имею права сбивать тебя с праведного пути. Мне это невыносимо, я больше не могу оставаться с вами... Я ухожу. Придумай сама, что сказать мужу. Денег мне от него не надо... Прощай, Джейн! Я никогда тебя не забуду...
И я поскорее выскочил на улицу, чтоб не лопнуть
от смеха.
Согласитесь, с моей стороны было очень любезно устроить ей на прощанье этот бесплатный спектакль. В ее возрасте дамочки уже отвыкли от сиропных романсов.., Если молодой паренек вдруг начинает шептать слова любви на ушко почтенной матроне, так и знайте: одной рукой он в это время щупает ее тройное жемчужное ожерелье, а другой — ее чековую книжку!
Я давно уже не совершал таких благотворительных акций и после прощания с Джейн почувствовал себя таким чистым, будто только что вылез из-под горячего душа.
Старичок ждал меня за углом павильона, подняв воротник плаща и нахлобучив на голову вынутый из кармана баскский берет.
— Поехали! Честно говоря, впервые за всю свою поганую жизнь я
следовал за человеком, не зная, куда он меня везет и чего от меня хочет. Меня заставляли это делать разве что его почтенный возраст и его цепкий, настойчивый взгляд.
На краю площади, под старыми платанами, светились габаритные огни машины. Это оказался старенький горбатый "рено".
— Садитесь. Он опустился за руль и не спеша завел мотор.
Мы тихонечко отъехали от тротуара. Его каракатица была неспособна на молниеносный старт. Да и зачем? Когда на вас хотят произвести впечатление, за вами приезжают на "мерседесе-300". Старичок же, напротив, старался остаться незамеченным.
Я выжидающе молчал. Он тоже держал рот герметично закрытым; если дорога предстояла дальняя, молчание могло затянуться надолго. Но я считал делом чести не задавать вопросов. Раз уж решил играть в его игру — надо тянуть до конца...
Мы ехали сквозь дождь; струйки воды, стекавшие по стеклу, рассекали и искривляли дорогу. Свет фар стремительным ярким потоком проливался на блестящий асфальт.
Некоторое время мы катили по шоссе, затем он повернул направо, на дорогу, обсаженную аккуратно подстриженными кустами. Домишки в этих местах были что надо. Добротные, уютные жилища парижских промышленников: высокие ступени, портики на песчаных аллеях, фонтаны, веранды, зимние сады...
Старичок подъехал к одному из гаражей, вышел из машины, поднял складную металлическую штору, И мы въехали внутрь.
— Можно попросить вас опустить штору? — сказал он.
Я пошел разматывать железный рулон; он погасил
фары и включил в гараже свет.
Гараж был рассчитан на две большие машины, и машинка старика выглядела здесь как коза, пасущаяся на футбольном поле. С другой стороны была приоткрытая дверь.
— Идите ;за мной.
Я пошел за ним, по-прежнему послушный, безмолвный и обеспокоенный. У меня начинало изрядно свербеть в башке. Старикан, похоже, был страшно богат, несмотря на пожеванный плащ, берет и дохленькую машину. В особняке, что возвышался справа от гаража, было по меньшей мере двадцать комнат. Просто глаза разбегались: три этажа, каменные стены, крипт в китайском стиле, балконы... Выглядело все это немного наляписто, но вполне сгодилось бы для средненького герцога или барона.
Я усмехнулся: надо же, не успел и глазом моргнуть, как перенесся из вонючего прицепа в миленький дворец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135