Кармони ведь не пацан... Это было бы слишком просто.
— И все же я попробую подобраться к нему поближе, а тогда уж как-нибудь заменю свои батарейки...
— Да неужели ты надеешься... Я сделал самое суровое лицо, какое только мог.
— Итак, Пьеро, имя! Он отвел глаза.
— Не могу я, парень, со мной же моментально что-нибудь случится! У Кармони везде свои люди.. Те, кто считает себя умнее его, сразу начинают наступать на арбузные корки...
— Но ты все же скажи, Пьеро,
— Нет. Нет, не могу.
Я схватил его за галстук. Он оказался из красного шелка, весь в пятнах и с нарисованной от руки лошадиной головой. Лошади, казалось, было очень досадно присутствовать при этой сцене.
Я потянул на себя. Пьеро либо уродился трусом, либо отчаянно боялся меня.
— Погоди!— прохрипел он.— Отпусти, это же несправедливо: я с тобой поехал, все тебе объяснил, а ты...
Дальше он продолжать не смог: я так сдавил ему глотку, что воздух перестал входить и выходить... Наконец я разжал руку, и он вдохнул большую порцию кислорода.
— Ты скажешь или нет, жирный кабан? Он разевал рот, как рыба на берегу.
— Это несправедливо, — повторил он.
— Говори, или зубы проглотишь!
Он молчал. Я ударил его головой в морду. Его толстые губищи потрескались, и на лошадиную голову потекла кровь.
— Ты еще не знаешь, на что я способен!
— Послушай...
— Я и так слушаю... И не надо принимать меня за придурка, не то начнешь собирать в брюхе металлолом!
Вдруг он резко вывернулся и врезал мне коленом в живот. Его рука к этому времени уже открыла дверцу, и через мгновение он уже бежал прочь вдоль насыпи.
Я выругался и, превозмогая боль, бросился за ним.
С виду он казался неповоротливым, но бежал, как страус. Однако я был все же попроворнее и настигал его с каждым прыжком. Он, видимо, прикинул, что до моста добежать уже не успеет и что ему лучше пересечь железную дорогу — там, по другую сторону насыпи, люди... И вот, собрав все силы, он полез на насыпь.
Я прыгнул вперед и успел схватить его за ногу как раз в тот момент, когда он уже увидел противоположную сторону. Он начал бешено лягаться; мне казалось, что я попал на родео и пытаюсь объездить дикого жеребца. Один раз ему удалось вырваться, но я тут же прыгнул на него снова.
В конце концов я успокоил его новым ударом головы. Мои руки будто сами по себе вцепились сзади в его шею. Он опрокинулся на спину, и я узрел его широкую рожу в перевернутом виде. Его противные выпученные глаза стали белыми, потом красными. Он все еще брыкался, но уже не так сильно.
— Некрасиво, Пьеро, убегать от друзей. Я с тобой по-хорошему, а ты, такой здоровила, вдруг удираешь, как девчонка...
Наконец я отпустил его.
— Ну, рожай скорее, я спешу: как зовут твоего поставщика?
Его затрясло в беззвучном утвердительном ответе.
— Я скажу, скажу... — пропыхтел он.
Я посмотрел вдаль и увидел . приближающийся товарный поезд.
— Ну, скорей!
— Это Жерар, хозяин бара "Мелодик" на улице Фальгиер...
— Не врешь?
— Клянусь!
— Да чего стоят клятвы таких, как ты?
Поезд подходил все ближе. Я схватил Пьеро за его жесткие волосы и хорошенько тюкнул затылком о блестящий рельс. Он застонал. Я повторил процедуру еще раз — и он отключился.
Я со всех ног сбежал по насыпи к машине. Поезд прошел, не замедляя ход. Значит, машинист ничего не заметил. И значит, моему приятелю Пьеро по кличке Альпиец уже сделало из его цветной рубашки широкое декольте...
Я решил, что так будет лучше. Он знал, кто я такой, а реклама была мне ни к чему.
Признаться, в тот момент мне захотелось послать все к чертям. Случай с Пьеро вызвал у меня что-то вроде
депрессивной реакции. Я словно увидел спой усеянный трупами жизненный путь, и у меня закружилась голова,
Моя жизнь напоминала это железнодорожное полотно, чьи параллельные рельсы, казалось, сходились в неизвестной и кровавой бесконечности. На рельсы моей судьбы должно было лечь еще немало мертвецов. Но трупов я не боялся — ни теперешних, ни будущих. Они казались мне всего лишь беспокойными соседями, товарищами по несчастью...
Я ехал к Монпарнсу. Что мне еще оставалось делать?
Улица Фальгиер имела провинциальный, домашний вид. Я остановил машину за мебельным грузовиком и решительным шагом вошел в "Мелодик". Внутри ие было ни букашки. Висевшие над стойкой часы показывали час дня. Я поежился, подумав о том, что еще шестьдесят минут назад мы с Пьеро были не знакомы, а теперь он уже лежит на рельсах, разрезанный пополам. До чего жалкое создание человек!
Хозяин бара закусывал, одиноко сидя за столиком в дальнем углу зала. Это был высокий мужик с темными напомаженными волосами и зигзагообразным шрамом на лице. Он показался мне не слишком симпатичным: он, похоже, считал всех, окружающих жадными и похотливыми свиньями.
Он подавил усталый вздох и поднялся из-за стола.
— Что будете?
— Смородиновую настойку.
Он налил и вновь принялся за свою яичницу с ветчиной. На кухне высокая мясистая баба поджаривала лук. Кроме них, в баре никого не было.
Мой план созрел в считанные секунды. Я сидел у самого выхода, частично закрывая собой дверь. Улучив момент, я незаметно вытащил шплинт из дверной ручки, затем расплатился и вышел. Оказавшись снаружи, я снял ручку и вернулся, сделав вид, будто что-то забыл.
— Извините, патрон, от вас можно позвонить?
— По внутригородскому?
- Да.
— Телефон вон там, у туалета.
— Спасибо.
Дверная ручка лежала у меня в кармане. Я покрепче ухватил ее за металлический стержень и, проходя мимо Жерара, резко и метко врезал ему железякой по затылку. Ой завалился вперед, уткнувшись носом в свою яичницу. Я быстро перешел на кухню;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135