Для близких друзей "Кармониччи" означало "Кармони". Теперь я знал настоящее имя этого подонка.
Адрес, указанный в техпаспорте, гласил: Рю де Милан, 114. Но вот настоящий он или нет?
Я с великим трудом развернулся — колеса увязали в глинистой земле — и медленно поехал в Париж. Рю де Милан я нашел сразу, не прилагая почти никаких усилий: просто следуя по улицам с односторонним движением. Я остановился напротив номера 114... Там какой-то тип выгуливал своего боксера. Молодец, мужик: не ложился спать, пока его псина не обнюхает все заборы...
Увидев машину, он поспешил навстречу, и я понял, что она ему хорошо знакома.
Это был мужик средних лет в навинченном на макушку берете, похожий на консьержа.
Он изумленно посмотрел, как я выхожу из машины; затем машинально наклонился, вперед, чтобы -проверить ее номер.
Я не оставил ему времени на теряния в догадках.
— Эй, скажите-ка, папаша, вы ведь работаете у Кармониччи, верно?
Он моргнул.
— А что?
— Так да или нет?
— Я его консьерж...
Он указал рукой на дом номер 114, и только теперь я заметил, что это частный особняк. Король белого кайфа устроился очень неплохо... Еще немного — и снял бы для личного пользования Лувр...
— Он у себя? Меня прислали Алексис и Феру. С ними случилась неприятность...
Это сработало.
— Сейчас спрошу. С кем имею честь?
— Мое имя ему ни о чем не скажет... Просто сообщите, что я от его бойскаутов... И добавьте, что я пригнал их машину... И еще: дело очень срочное, и он наверняка пожалеет, что не взял к себе консьержем олимпийского чемпиона в беге на двести метров с барьерами!
Немного ошарашенный, дядечка потащил своего боксера в дом. Он жил, так сказать, в левой части крыльца — в небольшой каморке, устроенной под лестницей.
Там, видимо, был телефон, потому что отсутствовал он не больше трех минут. Я в это время переминался с ноги на ногу на ступеньках, пытаясь что-нибудь разглядеть в ближайшее окно. Но ничего не разглядел: окно было высоким, а шторы тщательно задернули.
— Заходите! — крикнул мне дядечка из своей будки.
Я начал подниматься по крыльцу. Передо'мной словно по волшебству открылась тяжелая дверь с железными решетками, впуская меня в логово зверя. Смешная штука жизнь... Я совершенно не ожидал, что смогу добраться до места за двадцать четыре часа. И теперь оказался в положении коммивояжера, который обходит клиентов с пустым чемоданом!
Тип, который стоял за дверью, мог бы насмерть перепугать стаю голодных волков. Он был массивным, тяжелым, с ужасным шрамом посередине лица. Его рожа напоминала тыкву, которую начали было резать пополам, а потом передумали.
Он молча смотрел на меня. Он привык выполнять четкие инструкции, и мой приход его не слишком
обрадовал... Этот парнишка, похоже, специализиро--вался на роли сторожевого пса. Его призванием было спать у двери хозяина и лаять при малейшем шорохе...
Мы с ним не сказали друг другу ни слова. Он установил на место металлическую штангу, запиравшую Дверь, и повел меня в дом. Меня со всех сторон окружала безумная роскошь, и все же я испытывал неприятное чувство, будто нахожусь в тюрьме. Наверное, виной тому были :>та дверь с железными запорами и громила со шрамом, которого с радостью взяли бы на роль Франкенштейна,
Мы зашагали по огромному холлу, покрытому дорогими коврами. На стенах, задрапированных толстым пурпурным бархатом, висели картины старых мастеров. В конце холла виднелась мраморная лестница, поднимавшаяся на верхние этажи, которые представлялись еще более роскошными.
Наверное, неплохо было работать на такого набитого деньгами патрона...
Дремавший на банкетке у лестницы парень при нашем приближении встал и загородил мне дорогу. Затем невероятно быстрым движением опустил руку в мой карман и вынул отягощавший его пистолет.
— Разреши, приятель... — пробормотал он в качестве извинения.
Возражать не стоило, иначе началась бы открытая война. А перед войной всегда необходимо проводить приготовления — об этом вы прочтете в любом учебнике!
Я позволил ему переложить оружие из моего кармана в свой.
— Все? — спросил я, силясь сохранять спокойствие.
— Пока — да...
Он подавил зевок и вернулся на свое место. В углу рта у него торчал старый вонючий окурок; поднимаясь по лестнице вслед за меченым громилой, я заметил, как "таможенник" зажигает его снова. Видно, экономный был малый.
Наверху оказался потрясающий коридор — весь мягкий, с позолоченной лепкой на дверях. На стене висела картина Утрильо. Пока мой провожатый стучал в дверь, я присмотрелся: картина была не репродукцией, а подлинником. Этот Кармони жил, как настоящий король!
В каком-то смысле это успокаивало. С человеком, который покупает хорошие картины, всегда можно договориться. Исключений не бывает!
— Да? — ответил из-за двери чей-то голое. Дверь открылась — и я очутился во дворце из "Тысячи и одной ночи'". Эта комната была совершен-
но непохожа на те, которые мне до сих пор доводилось видеть в кино. Вместо обоев на стенах был китайский шелк. На полу лежала медвежья шкура. А мебель-то, мебель... Наверное, самые дотошные антиквары Парижа и окрестностей чуть на части не разорвались, пока ее искали! "Людовик Пятнадцатый" без малейшего изъяна, с подписями, клеймом и всеми прочими делами!
Посреди всего этого стоял Кармони. На нем были пижамные штаны из белого шелка и халат из синего сатина с белыми манжетами... На фоне этой белизны его оливковая кожа выделялась, как вдовец на свадьбе. Волосы его были напомажены целым ведром бриолина.
Это Пыл мужик среднего, даже небольшого роста. Остроносый, с поразительно спокойными глазами и безгубым ртом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135