Залитое кровью тело несколько раз дернулось и затихло.
— А без отходной молитвы ты уж как-нибудь обойдешься, — добавил я.
Доблестный рыцарь Кармони отдал шпагу своему верному оруженосцу; тот вытер ее. тряпкой и вложил в ножны.
Итальяшка вышел, не сказав телохранителю ни слова, но тот прекрасно знал, что ему положено навести в комнате порядок. Я все больше подозревал, что подобные забавы здесь устраивали и раньше.
Я прошел следом за Кармони в его спальню. Девчонка под названием Сказка по-прежнему валялась на кровати. Ее формы просвечивались сквозь дымчатую ткань рубашки, и после подвальной церемонии это действовало на меня кок. лекарство. Я то и дело косился на нее. Кармони это заметил, но нисколько не рассердился. Напротив, мой жадный взгляд его, кажется, даже возбуждал. Теперь, зная, что он садист, я не удивился бы, если бы он оказался еще и вуайером. Может, ему приятно было бы посмотреть, как я запрыгну на его нимфу? Может, ему хотелось поиграть в дружеские домашние подглядки?
Я сделал над собой усилие и прекратил осмотр экспонатов. Такой сеанс мне вовсе не улыбался. Для меня постельные игры — это как проявление фотопленки: ими лучше заниматься в темноте и без зрителей.
— Итак? — спросил я, глядя боссу прямо в глаза. Он даже заморгал — до того пристально я на него уставился.
— Действительно, вы оказались правы...
Он пододвинул мне свою шкатулку с сигаретами, и я выудил оттуда роскошную пыхтелку с золотым ободком, чтобы его не обидеть. Правда, я тут же об этом пожалел. Вкус у нее был ужасный: создавалось впечатление, что куришь букет цветов.
— Насколько я понимаю-, определенного места жительства у вас нет?
— Нет. Если не считать тюрьмы Санте...
— Я распоряжусь, чтобы вам дали здесь комнату...
— Спасибо. Следует ли мне понимать, что вы одобрили мою кандидатуру?
— Не делайте слишком поспешных выводов.
— Но могу ли я, по крайней мере, на это надеяться?
Этот словесный поединок смешил меня. Мне казалось, что мы оба просто ломаем комедию.
— Надейтесь, человек только надеждой и живет! Тут он уже съезжал на дешевую болтовню: наверное, сказалась усталость.
- Идите спать, — добавил он. — Поговорим завтра.
В мою комнату меля отвел не Меченый, а другой тип, которого я еще не видел и который напоминал собой траурное уведомление. Худой, темнолицый, он был одет во все белое, как официант из бистро. Кармони предупредил его по телефону, и он ждал меня в коридоре, у выхода из комнаты с декорациями к "Тысяче и одной ночи"
Он без единого слова привел меня в самое дальнее крыло дома, открыл дверь и посторонился. Я недоверчиво заглянул за порог, но сразу понял, что напрасно строю из себя индейца-сиу на тропе войны. Комната была, конечно, не такой роскошной, как у шефа, но имела более чем достаточные удобства. Отличная кровать, впечатляющая мебель, мягкие ковры, отдельная ванная...
Я закрыл дверь и задвинул засов. Жизнь становилась более-менее съедобной. Я устроил себе скоростное раздевание... Постель показалась мне мягкой, как девичьи щечки... Я с блаженным вздохом распластался на ней. Так было уже намного лучше!
Когда я открыл свои форточки, стоявшие на комоде мраморные часы показывали девять. Я подскочил к окну и отдернул шторы, но тут же скис: окно выходило в вентиляционную трубу. Для утренней гимнастики моя спальня была не лучшим местом...
Я принял хороший душ, побрился электробритвой, которую нашел на полочке над умывальником, и после всех этих процедур почувствовал себя молодцом. Я оделся. Мне здорово хотелось есть...
Я открыл дверь. В коридоре было пусто, Я начал двигаться в направлении лестницы, и когда уже почти добрался до площадки, откуда-то появился вчерашний темнолицый. Он сменил свой белый костюм на полосатый жилет и теперь был вылитый лакей из комедийного спектакля. Правда, рекомендательные письма ему, похоже, карманы не оттягивали: такого слугу нанимали явно не по объявлению.
— Мсье ждет вас у себя в кабинете! — объявил он.— Будьте любезны следовать за мной...
У него был ярко выраженный иностранный акцент. греческий или что-то в этом роде.
Я вошел в кабинет, и у меня закружилась голова. Комната занимала почти весь первый этаж. Она была огромна
и в роскоши не уступала спальне. Кармони сидел в сером твидовом костюме за столом, спроектированным чуть ли не самим Ле Корбюзье, и писал. Мелким, убористым почерком он заполнял страницу какого-то гроссбуха.
При моем появлении он поднял голову.
— О, салют! Хорошо спали?
— Еще бы! В первый раз за несколько месяцев храпел без всякой опаски,..
— Правда?
— Да. Может быть, зря?
— А вы как думаете?— ответил он вопросом на вопрос.
— Я думою, что не зря. Я вам доверяю, вот и все. Он казался в превосходном расположении духа.
— Я вот все размышляю о вашем случае... Даже попросил принести газеты, в которых о вас писали.
Он кивнул на стопку макулатуры, лежавшую на краю стола.
— Так вы, оказывается, страшный человек?
Я невольно проникся к нему уважением. Сила этого деятеля состояла в его методичности. Он ничего не оставлял на волю случая. К девяти часам утра он уже успел подробно ознакомиться с моей историей... Он не захотел говорить со мной накануне вечером, потому что еще плохо меня знал...
По его лицу я догадался, что он тоже питает ко мне определенное уважение, хотя несколько иного рода.
— Я убежден, что вы могли бы вершить великие дела, если бы не были столь импульсивны и направляли свою... смелость на действительно стоящие вещи.
— Ну так преподайте мне пару уроков!
— Садитесь.
Я уселся в глубокое кресло.
— Послушайте, Капут, я согласен вас испытать;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135