Ожидание затягивалось, во рту противно пересохло.
Атака началась внезапно, бесшумно взметнувшиеся темные фигуры со всех сторон хлынули на земляной вал. И будь начеку только часовые, варвары ворвались бы в крепость, невзирая на ров, так стремителен был их натиск. Они швыряли в ров себе под ноги охапки валежника, в руках они держали шесты, помогавшие им взбираться на вал. Темнота скрадывала детали, видны были лишь призрачные фигуры, как волны перекатывавшиеся через укрепления. Эта беззвучность на несколько мгновений придала атаке что-то жуткое, но когда легионеры, как один, встретили грудью атакующих, тишина раскололась, не от крика, а от глухого гула, прокатившегося вдоль всего вала, — то был шум яростной, но безмолвной схватки. Так продолжалось с минуту, а затем во мраке раздался хриплый, резкий звук боевого рожка бриттов. С вала откликнулась римская труба, и с новой силой хлынули на приступ темные тени. И начался ад. Тишина кончилась, теперь сражающиеся вопили во всю глотку. Над воротами лагеря вверх в ночную тьму взметнулось пламя, но было мгновенно потушено. Каждая пядь вала превратилась в поле сражения, варвары с ревом перекатывались через бруствер, и там их встречали не знающие пощады защитники крепости.
Сколько все это продолжалось, Марк не знал, но когда атака прекратилась, над крепостью уже занимался туманный серый рассвет. Марк и его помощник взглянули друг на друга, и Марк произнес одними губами:
— Сколько мы можем продержаться?
— Если повезет, то несколько дней, — пробормотал Друзилл, делая вид, что поправляет ремень своего щита.
— Подкрепление из Дурина могло бы дойти до нас за два-три дня, — сказал Марк. — Но на наш сигнал не было ответа.
— Ничего удивительного, командир. Первым делом противник уничтожает ближайший сигнальный пост. Да и никакой факел не прошибет такую мглу.
— Дай-то, Митра, чтобы хоть немного прояснилось, — тогда, может, дым подымется.
Но когда минуту спустя они разошлись в разные стороны, на их лицах никто не заметил бы тревоги. Старый служака, звеня подошвами, зашагал по растоптанной замусоренной тропе вдоль вала, а Марк прыжками сбежал по ступеням вниз, где сгрудились солдаты. На него весело было глядеть: сзади развевался алый плащ, Марк смеялся и, показывая легионерам большие пальцы вверх, кричал: «Молодцы, ребята! До следующего раза мы еще успеем позавтракать!»
В ответ вверх поднялись большие пальцы, люди заулыбались; тут и там раздались веселые голоса вслед ему, пока он вместе с центурионом Павлом удалялся в сторону претория.
Неизвестно было, долго ли продлится передышка, но они, по крайней мере, получили возможность отнести раненых в укрытие и раздать солдатам черствый хлеб и изюм. Самому Марку было не до завтрака — столько надо было сделать, о стольком позаботиться, в частности, подумать о той половине центурии под командованием центуриона Гальбы, которая сейчас находилась в дозоре и должна была вернуться к полудню.
Конечно, варвары с ними могли уже расправиться, и тогда в помощи они не нуждаются. Но если они живы, то по возвращении непременно попадут в западню и их перебьют на глазах у гарнизона.
Марк дал приказ установить горящий сигнальный факел на вышке: завидев его, дозор хотя бы поймет, что что-то не в порядке. Он приказал также высматривать, не покажутся ли дозорные, и, вызвав к себе командира кавалерии Лутория, объяснил ему обстановку:
— Если наш дозор доберется до крепости, мы сделаем вылазку и поможем им прорваться внутрь. Держи эскадрон наготове. Это все.
— Слушаю, командир, — отозвался Луторий. От его дурного настроения не осталось и следа, он почти весело отправился выполнять приказ.
Больше Марк ничего не мог сделать для дозора, подвергающегося опасности, тем более что множество мелочей требовало его внимания.
Утро уже наступило, когда разразилась следующая атака. Резко прозвучал рожок, и не успел замереть пронзительный звук, как варвары выскочили из укрытия, вопя, как духи Тартара, и бросились вверх по склону, покрытому папоротником. На этот раз они устремились к воротам. Они тащили стволы деревьев, готовясь использовать их как тараны, головни у них в руках золотили падавшую морось и бросали отблеск на лезвия мечей и острия копий с пучками перьев. Они надвигались ближе и ближе, не обращая внимания на стрелы римлян, от которых редели их ряды. Марк, стоявший в башне рядом с Преторианскими воротами, заметил впереди бегущих кривляющуюся фигуру безумного вида, в длинных одеждах, что выделяло ее из полуобнаженной толпы следовавших сзади воинов. Искры разлетались от головни, которой размахивал безумец, и в этом освещении рога полумесяца у него на лбу словно светились собственным мерцающим светом. Спокойным тоном Марк приказал лучнику:
— Подстрели-ка мне этого помешанного.
Солдат заложил стрелу в лук, натянул тетиву и отпустил ее одним быстрым движением. Стрелки Галльской вспомогательной когорты не уступали лучникам бриттов. Однако стрела пронзила лишь торчащие дыбом волосы бесноватого. Повторять выстрел уже не было времени. Нападавшие с грохотом осаждали ворота; людской поток тек прямо по трупам во рву; людьми овладело то неистовство отваги, когда потери уже неважны. Римские лучники, стоявшие на привратных башнях, без устали посылали стрелы в гущу толпы. Едкий запах дыма и гари несло на крепость от правых ворот, которые варвары попытались поджечь. Внутри крепости к валу и обратно шло беспрерывное движение: туда — свежие солдаты и запасы метательных копий и стрел, обратно — раненые. Убитых не уносили, их спихивали с тропы, идущей по валу, будь это даже лучший друг, чтобы живые не спотыкались о них;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12