Я им на это только ответил, что не так уж я сильно
вооружен, чтобы ради меня устраивать маскарад с переодеванием.
Отвезли меня в Лефортово, в здание за забором без вывески, мимо
которого я много раз проходил, когда учился неподалеку в Энергетическом
институте. Допрашивали меня очень мало и очень редко, чувствовалось, что
такой мелкой рыбой им заниматься не очень-то интересно. Однако недели
через три меня отвели не в обычную комнату для допросов, а в кабинет
какого-то большого начальника. Обстановка в кабинете была почти домашняя:
письменный стол, обеденный и журнальный столики, телевизор, электрочайник,
в углу негромко играла трансляция. Скорее всего, это был не столько
кабинет, сколько комната отдыха. За письменным столом сидел полковник, за
журнальным - еще один "инженер человеческих душ" в чине капитана.
Полковник усадил меня за обеденный столик, насыпал в чашки настоящего
индийского чая (со "слоном"), налил кипятку, и, угостив меня чаем, начал
разговор.
- Вас, гражданин Тыренко, вероятно интересует, как мы Вас разыскали?
- Ну, в общем-то да..
- За это Вы должны благодарить Ваших коллег - программистов. Они
составили великолепную программу, которая анализирует и сопоставляет массу
данных о человеке: от номера паспорта до краткой автобиографии. Когда Вы
при оформлении на работу заполнили анкету, то она через некоторое время
попала к нам в базу данных. Мы теперь со всех предприятий собираем анкеты,
а не только с секретных. Вычислительная техника позволяет все
переработать. Так вот, наш главный компьютер в анкете гражданина
Тыренкаускаса выявил массу совпадений с анкетой гражданина Тыренко: номер
паспорта, специальность по диплому, возраст, имена близких родственников и
даже пол! Не совпала только партийность. Так что шансов у Вас не было
никаких. Вам только удалось несколько отсрочить свое появление здесь. Мы
не стали для этого объявлять не только всесоюзного, но и вообще никакого
розыска.
- Интересно, а зачем Вы мне это рассказываете?
- Разумеется, не затем, чтобы Вас позабавить. Мы хотим предложить Вам
сотрудничать с нами. Преступление, совершенное Вами, не столь опасно,
чтобы нельзя было его простить, при определенных обстоятельствах.
- Надеюсь, Вы не будете предлагать мне работу стукача, простите,
помощника?
- Ну что Вы, работу с людьми Вам никто пока не доверит! Речь идет о
работе по Вашей специальности. Нужно доработать нашу программу так, чтобы
она могла сравнивать не только анкетные и прочие текстовые данные, но и
портреты, фотографии, шрифты пишущих машинок. А в перспективе - она должна
узнавать лица и считывать номера автомашин прямо с телекамер,
установленных на улицах. Это намного облегчило бы нам задачу наблюдения за
иностранцами и недостаточно благонадежными нашими гражданами. Мы,
естественно, наводили о Вас справки, Вы программист приличного класса, а
таланты, даже оступившиеся, мы ценим. Единственное условие нашего
сотрудничества - Ваше полное раскаяние в содеянном.
- И в чем оно должно состоять?
- Вы должны рассказать, у кого Вы получили магнитные диски с
антисоветской литературой и кому еще успели переписать.
При этих словах полковника я вспомнил, что где-то уже встречал
похожую фразу. Кажется, это было у Стругацких, в "Трудно быть богом"; там
кто-то из инквизиторов или серых гвардейцев произносил нечто подобное...
Впрочем, где идеология превыше всего, там и методы ее утверждения должны
быть схожи.
- Извините, я не смогу выполнить Ваше условие.
- А жаль. Конечно, наша программа все равно будет написана другими
людьми, а вот Вам придется несколько лет хлебать лагерную баланду вместо
такого чая, который Вы сейчас пьете. Подумайте еще несколько дней.
В это время капитан, который внимательно слушал радиотрансляцию,
сказал:
- Товарищ полковник, здесь передают важное сообщение! Капитан включил
трансляцию на полную громкость. Из динамика раздался взволнованный голос
диктора:
- ...Кроме указанных мер по задержанию высших лиц партийного
руководства, виновных в нарушении принципов социализма и узурпации
неограниченной власти, Комитет вооруженных сил "Офицеры за конституцию"
объявляет о следующем:
Первое. В Москве, Ленинграде, и столицах союзных республик вводится
чрезвычайное положение и комендантский час. О времени его начала и порядке
соблюдения будет объявлено дополнительно.
Второе. Всем частям Комитета государственной безопасности оставаться
в местах дислокации и подчиняться только приказам Комитета вооруженных
сил. За нарушение этого требования будет производиться расстрел на месте.
Третье. Органам юстиции немедленно приступить к освобождению всех
политических заключенных.
Четвертое...
Я с радостным блеском в глазах посмотрел на полковника и капитана.
Они перестали меня замечать. Когда диктор перестал читать экстренное
сообщение, капитан наконец снова заметил меня и сказал полковнику:
- Ну, а с этим что будем делать? Может, выпустим, а?
- Да Вы с ума сошли, капитан! Этих идиотов из самозваного Комитета
максимум через два часа арестуют, а Вы разводите здесь панические
настроения! Прикажите увести подследственного и завтра продолжайте с ним
работу.
Я мысленно не согласился с полковником: если бы Органы действительно
так хорошо работали, то этих смелых офицеров арестовали бы еще до того,
как они хотя бы подумали о перевороте.
1 2 3 4 5