Только уж больно умело эти симпатяги руки вяжут да кляпы вбивают, мне это
не нравится. Постояла-постояла толпа и рассасывается. Чисимет рядом стоит,
на сторожей смотрит, и по его лицу видно, что он наших гостеприимных
хозяев симпатичными отнюдь не считает. Переговорку у меня с головы еще у
ручья сдернули, и если у симпатяг намерения серьезные, то надеяться особо
не на что. Это же надо такое удумать! В степь пойти, ночью, без
предварительного просмотра, без маяка - вот это дурость так дурость - и
моя, и Серчина, и Чисиметовская. Влипли.
Пока я себя чешу во все корки, ко мне подходит один из стражи и
извещает:
- Сейчас ты войдешь вон в тот шатер, и друг твой тоже.
"Войдешь" он сказал - это что, намек на то, что, может быть, и не
выйдешь? Я спрашиваю:
- Что вы за народ и что вам от нас нужно?
- Мы великие и первые из эльфов - степные, а что надо - об этом ты
скоро узнаешь.
Эльфы - еще одно слово из легенд приозерных, правда, они вроде бы в
степях не живут. Рассказывают как про таинственный народ, мудрый и
благородный по своей сути, и в людские дела не мешающийся. Правда, в таком
вот заявлении как сейчас особого благородства не заметно, но - век живи,
век учись. Итак, шатер, сооружение еще то, хлипкий и тонкий. Нас с
Чисиметом вводят внутрь, а там на земле безо всякой подстилки сидит по
всем признакам местный князь, а может, и император всея степи. Одежда
белая, лицо чистое, на голове массивная корона желтого металла и камни на
ней.
Начинает разговор хозяин юрты:
- Здравствуй, Чисимет. Честно скажу, не ждал я тебя здесь, но раз уж
пришел - не гнать же! И ты, Керит, - князь кивает мне приветливо, - тоже
здравствуй.
Я пытаюсь понять, что к чему, и помалкиваю.
- Вы не удивляйтесь, что я вас по именам знаю, я вообще почти все
знаю: и зачем идете, и как из Закрытой долины бежали...
- Откуда знаешь? - перебивает Чисимет.
- Один ваш спутник до меня добрался сюда, вот и рассказал все.
Правда, он уже больной был, не больше месяца тут прожил. А ты, Керит,
лучше расскажи, добрался ты до горных туманников или нет?
Я было раскрываю рот объяснить недоразумение, но Чисимет успевает
первым:
- Да, добрался, и ношу свою отдал, а теперь просто меня сопровождает.
Наверное, Чисимет знает что говорит, но пока его планы мне непонятны,
буду помалкивать по смыслу беседы. А князь начинает представляться по всей
церемонии. Зовут его Олонгар, он предводитель степных эльфов и вообще
самый сильный и самый хороший на Средне-Верхней. И на запад он в походы
ходит, и северных гостей отваживает, словом, надежа и опора всей равнины.
Он и его придворный маг Багдарин заняты противостоянием Темным силам, коих
прислужники валом валят с запада, противостоять противостоит, но
разобраться с ними как следует сил пока не хватает.
- Ты, Чисимет, мог бы мне помочь в этом деле. Мне и всему миру.
Можешь считать свой путь законченным. Передай Силу Востока мне, и тогда я,
став равным по силе мудрецам Средиземья, встану вместе с ними на борьбу с
Черным Врагом!
При этом спиче у Олонгара хищно горят его красивые глаза и
подрагивают изящные руки с длинными пальцами. Чисиметовское лицо
становится мрачным.
- Не отдам я тебе ничего. Если мой спутник и вправду тебе все перед
смертью рассказал, то ты сам знаешь почему.
- Я понял тебя. Но знаешь, иного за шкирку нужно в кормушку тыкать, а
он еще и морду воротит, ну да я не из таких. Если ты не в состоянии
понять, что полезней и что вредней, то обойдемся без твоего понимания и
согласия. Багдарин!
Полог мгновенно распахивается, и входят: сначала четверо с ножами у
поясов и берут нас под локти, а затем вплывает, как я понимаю, и сам
Багдарин. Он явно не из эльфийской породы - коренастый, розовощекий,
седовласый и седобородый.
- Ну что? - спрашивает Багдарин у Олонгара сочувственно. - Не хотят
они добром понять, кто есть самый достойный на равнине?
- Не хотят, - жалуется Олонгар.
- Ну ничего, это дело поправимо, - говорит придворный маг,
вытаскивает из-под балахона белый коврик и начинает раскатывать его по
полу.
Я смотрю на него, и вдруг все плывет перед глазами. Я - вроде бы и
здесь стою, и в то же время чувствую себя и на коне куда-то мчащимся, и на
корабле куда-то плывущим, и с ратью какой-то непонятной сражаюсь. Я
одновременно и человек, и еще десяток существ в то же время, словом,
мешанина дикая в мозгу, и когда она отхлынивает и остаются лишь пятна в
глазах, я решаю, что это Багдарин принялся за работу, не дожидаясь
создания на полу комфортных условий.
А вот теперь он уже уселся и в Чисимета вперился этаким сверлящим
взором, а Чисимет покраснел, и вообще скованность и напряжение в нем
ощущаются. После долгой паузы Багдарин говорит:
- Олонгар, тут что-то не так. У него ничего нет, брать и передавать
нечего. Свое у него отнимать незачем, а чужого в нем нет. А этого, - маг
показывает на меня, - совсем не пробьешь, даже узнать, что у него за
душой, нельзя. Он либо хорошо умеет замок держать, либо он с рождения жил
не в этом мире. Может, он с легендарной Земли-за-Морем, но ведь там люди
не жили никогда. Знаешь, надо бы его... - Багдарин не договаривает.
Снаружи слышатся шумы, крики, затем два довольно близких выстрела,
затем удар по шатру, он заваливается необыкновенно легко и от факела
загорается. Стража и эльфийское руководство впадает в панику и, барахтаясь
в опавшей крыше, ползут к выходу, впрочем, мы с Чисиметом тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131