— Все сохранилось, как же иначе… Иначе на острове Сен Луи Отдел городской полиции Парижа.

не дадут продления вида на жительство.— Но вы здесь обосновались не под своим именем?— Конечно. У меня вполне надежный паспорт, — Турчанинов усмехнулся, — выкраден из охран охранки.— До завтра, ладно?Турчанинов не удержался, шутливо передразнил Рыдза.— «Вадно». Поляка сразу можно определить по вполне французским буквам — "в" и "л".Рыдз рассмеялся.— До встречи, Анджей. 2 Квартира Владимира Львовича Бурцева, которую он снимал на Ваграме, являла собою Румянцевскую библиотеку в миниатюре стены трех комнат, широкого коридора, даже кухни были заставлены самодельными стеллажами, набитыми книгами, журналами, большими папками с газетными вырезками, бюллетенями заседаний Государственной думы, выпусками правительственных вестников; запах кофе был постоянным; Бурцев варил его по-студенчески, на спиртовке; пил из крохотной чашки, всего на два глотка, длинные зубы от постоянного курения и крепчайшего кофе были желты, подшучивал над собою «Вроде старого коня — не заметил, как жизнь просквозила».Рыдза признал сразу же, но, однако, настоящим именем называть не стал, осведомился, как следует обращаться; выслушав ответ— «Мацей», удовлетворенно кивнул и, пригласив устраиваться в кабинете где свободного пространства почти не было, оттого что кипы новых не проработанных еще газет валялись на полу, между скрипучими разностильными стульями, отправился готовить кофе.Вернувшись со своей крохотной чашечкой и стаканом для Рыдза осведомился:— Чем могу служить?— Владимир Львович мы получили данные, которые бы хотелось перепроверить. Один наш товарищ видел как глава боевки социалистов-революционеров садился в экипаж некоего полицейского чина носящего цивильную форму.— Это вы про Азефа?— Да.— Ну и что?Рыдз опешил.— То есть как?— А так, — хохотнул Бурцев. — Для меня совершенно ясно что Азеф — провокатор. И я про это как вам, по-видимому известно, неоднократно заявлял. Но ведь ЦК постоянно берет его под защиту.— Чем вы это можете объяснить?Бурцев разбросал руки, словно драчливый петух крылья.— А вы?— Партия переживает кризис, — ответил Рыдз убежденно. — Мы об этом писали неоднократно.— Я, как бывший эсер слушаю это с болью, но увы Ленин тут прав, — вздохнул Бурцев, — именно кризис.— Мне тоже это больно слышать Владимир Львович. Я имею множество друзей эсеров, честнейшие люди огромного личного мужества и чести.— Да уж этого не занимать.— Однако. Владимир Львович, товарищ, получившии информацию об Азефе крайне щепетилен в вопросе обвинения кого бы тот ни было, да тем более в провокации. Этот товарищ просит вас встретиться с человеком который бежал из охранки после того, как оказал нам реальную помощь. Вполне серьезную. Он в розыскных листах ему грозит военно-полевой суд. Если французы выдадут его Петербургу надо ждать еще одного обвинительного приговора. Мы можем надеяться, что использование вами этого человека не нанесет ему ущерба?— Хотите чтобы я встретился с анонимом?— Да.— Как правило я работаю с теми, кто принимает на себя ответственность товарищ Рыдз.— Этот человек возможно еще пригодится нам для борьбы. Мы стараемся оберечь его от провала.— Проверяли его? Надежен?Рыдз ответил вопросом.— А вы Меньшикова с Бакаем проверяли? Надежны?— Да.— Двойной игры с их стороны быть не может?— Нет. Ведь именно они помогли мне разоблачить провокатора Зинаиду Жуженко.— Адъютанта «Казбека»?— Да.— «Казбек» — это Сладкопевцев?— Он же в борьбе. Я не вправе открывать псевдонимы тех, кто продолжает бой с самодержавием.— Простите.Бурцев начал ловко лавировать между кипами газет по-петушиному забросив руки за голову чудом сидевшую на тоненькой шее остановился перед Рыдзом нагнулся к нему спросил:— Ну хорошо допустим я встретился с вашим человеком анонимно. Он дал мне новую информацию, которая понудит ЦК социалистов-революционеров хоть как-то откликнуться на новые улики. Но ведь тогда Чернов с Савинковым неминуемо потребуют встречи с моим с вашим свидетелем. Как быть?— Давайте начнем а? За это время я снесусь с моими товарищами.— Что ж попробуем.— У меня кстати есть внешний портрет того полицейского чина который встречался с Азефом. Это была не случайная встреча он его в извозчике ждал в экипаже.— Послушаем, — откликнулся Бурцев. — Давайте-ка портрет.— Глаза стальные с прищуром веки припухлые усы чуть правленные вниз, нос прямой лоб высокий выражение лица сосредоточенное особых примет нет крепкого телосложения, довольно широкоплеч рост высокий по здешним меркам под метр восемьдесят пять, с аршинами я путаюсь.— Хм. После девятьсот пятого года новые начальники департамента и охраны не очень-то позволяют печатать свои фотографические портреты. На Виссарионова не похож на Комиссарова тоже.— Кто из чинов полиции был на процессе депутатов первой Думы?— Информация не поступала но кто-то был вокруг здания кишели филеры, ждали кого-то.— Не Герасимова?— У меня есть только одна его фотография Давняя когда он в начале девяностых годов служил адъютантом при Самарском жандармском управлении. Усы у него были стрельчатые, бородка клинышком, волос кучерявый, шатен, весьма привлекателен…Поднявшись, Рыдз сказал?— Человек, который к вам придет, живет под чужим именем. Его зовут Федор Мокеевич. Это псевдоним. Когда соблаговолите его принять?— Давайте завтра, часов в девять, я птица ранняя.— Ему далеко добираться, живет в пригороде. Если разрешите, он будет в одиннадцать тридцать.О «пригороде» сказал неспроста; Владимир Львович — человек увлекающийся, Монмартр в Париже один, а пригородов много, страховка не помешает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85