поведение Трусевича раскусил сразу же; посмотрел на часы, позвонил телефонной барышне, с которой познакомился загодя, и попросил отметить время, когда во флот был отправлен — открытым текстом, всем на позор — приказ за подписью директора департамента полиции.Только после этого перевел окуляры на англичанина.Глазов, сопровождавший его, мягко улыбнулся:— Все в порядке, Александр Васильевич, это не тревога, отнюдь; британцы сигналят срочно прислать на борт портного, чтобы подогнать английскому королю русский мундир полковника киевского драгунского полка; в Лондоне, видать, не примерил; тесен, боится выглядеть смешным…Покушение на фрегате не состоялось из-за того, что высшие офицеры лично обыскивали перед построением матросов и мичманов даже; Трусевич вернулся в Петербург и, получив внеочередную награду (канитель со сбором подписей прошла до странного быстро) позвонил бывшему директору департамента полиции Алексею Александровичу Лопухину и договорился о встрече: «если согласитесь пообедать со мною буду сердечно рад».Поскольку оба служили в девятисотом году прокурорами Петербургского суда и знакомы были с тех еще лет Лопухин на встречу согласился, хотя не без колебании, ибо Трепов обвинив его в пособничестве убийству великого князя Сергея в Москве, понудил подать в отставку, грозя — если добром не согласится — позорным увольнением И это несмотря на то, что Алексей Александрович слыл дворянином одного из самых древних русских родов (Евдокия Лопухина была царицей всея Руси, несчастной женою Петра), потом только, начав в девятьсот шестом работать одним из председателей крупного Соединенного банка, понял что Трепов торопился его убрать из департамента, опасаясь прихода Столыпина, с которым Лопухина связывали отношения тесного дружества еще с детских лет вперед смотрел несостоявшийся диктатор себе берег место премьера хотел свою команду собрать, да переторопился сердце надорвал туда ему и дорога, не интригуй!В отличие от всех своих предшественников Лопухин был уволен без сохранения оклада содержания и перевода в сенаторы — форма гражданской казни, после такого не поднимаются, повалили навзничь.
…Во время обеда много говорили о прошлом, вспоминали то блаженное время, когда трудились по судебному ведомству понимающе с грустью сетовали на бюрократию, которая мешает проводить в жизнь нововведения, дивились переменчивости настроений в Царском Селе а затем уже, расположив Лопухина, умаслив его, Трусевич спросил о том, во имя чего рискнул встретиться со своим опальным предшественником:— Алексей Александрович давно хотел поинтересоваться вы к работе Азефа как относитесь? Считаете его сотрудником или же провокатором?— Чистейшей воды провокатор, — ответил Лопухин. — И наглец, доложу я вам первостатейный наглец!— Кто его привлек?— Рачковский. Кто же еще гниль будет собирать? Ах, не хочу даже об этой мрази вспоминать. Бррр, затхлым несет, «Бесами».— Но вы согласны с тем, что такие как Азеф не столько борются с революцией сколько ее провоцируют?— Совершенно согласен Максимилиан Иванович!— Вы по-прежнему считаете его работу опасной для империи?— В высшей степени, — убежденно ответил Лопухин. — Если положить на две чаши что он — в мою бытность — делал для охраны порядка и какую прибыль извлекли для себя эсеры, то стрелки весов покажут выигрыш для бомбистов, а не для власти.Больше Трусевичу ничего и не нужно было. Поняв то, что требовалось понять он задумался над следующим этапом плана, как свести Лопухина с разоблачителем шпионов, редактором журнала «Былое» Владимиром Львовичем Бурцевым, тот от герасимовского террора уехал в Париж, что ж надобно помочь Лопухину отправиться за границу: дело техники поможем.Пусть бывший директор полиции и парижский борец с провокацией побеседуют с глазу на глаз. Лопухин молчать не станет, отмывайтесь полковник Герасимов, пишите объяснения о том что помогали двойнику посмотрим, с чем вы останетесь; всю агентуру себе заберу, все будет как раньше, ишь, кого захотел обыграть!Очередное представление Герасимова на генерала, подписанное во всех семи инстанциях, Трусевичем было задержано «по техническим причинам, надобно подправить мелочи» всех кто обеспечивал визит английского короля, отметили наградами, кроме Герасимова. Ведь не дело важно, а времечко; пропустил — не догонишь; будьте здоровы, Александр Васильевич! Вот почему революция неминуема! (V) Во время прогулки бывший ротмистр Зворыкин — анархист, примкнул к рабочим, был арестован за это, ожидал военно-полевого суда (скорее всего дадут расстрел) — заметил:— Товарищ Дзержинский, чем дольше я тебя слушаю, тем больше убеждаюсь в своей правоте если уж и воевать против самодержавной тирании, то лишь вместе с анархистами… На худой конец с эсерами-максималистами, — бомбой. Твоя вера в идею Маркса, в победу разума. Нет, ты идеалист, товарищ Дзержинский, а не бунтарь. Тебе в Ватикане служить, проповеди читать, вносить в паству успокоенную веру в доброе будущее… Одна разница ты это сулишь человецем на земле, попы — в небе.Дзержинский усмехнулся:— Меня обвиняли во многих грехах, но вот в принадлежности к епископату — ни разу. Объяснись, товарищ Зворыкин. Я принимаю все, кроме немотивированных обвинений.— А разве принадлежность к Ватикану — преступление? — Тот пожал плечами. — Я ж тебя не к охотнорядцам причислил… К священнослужителям я отношусь совсем неплохо.— Даже к тем, которые передают тайну исповеди жандармским чинам?— Нет, это, понятно, подло… Но скажи мне, что подлее: принять сан и верно служить той силе, которая тебе дарована саном, или же вроде французского премьера Клемансо начать с революционной борьбы, а кончить расстрелом революционеров?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85