ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Он чокнулся с Люсом бокалом, в котором было шипучее шампанское, пролив несколько капель.
– Давайте выпьем за искусство, – сказал Онума. – За правдивое искусство. Сейчас искусство должно быть правдивым, как математика. Вот за это я хочу выпить.
– Ладно, – согласился Люс. – Только я осоловел.
– Можно попросить нашатыря.
– Нет, нет, не надо. А как вас можно называть уменьшительно? Я хочу называть вас ласковым именем...
– Японца нельзя называть уменьшительно, – ответил Онума. – Мы и так маленькие. А вы хотите нас еще уменьшить...
– Можно, я буду называть вас Онумушка?
– Это нецензурно, – ответил японец, – видите, наши подруги прыснули со смеху. Никогда не называйте меня так, очень прошу вас.
Токийский шофер подвез Люса к полицейской будке и показал пальцем на молоденького высокого парня в белой каске.
Полицейский дважды переспросил Люса, а потом облегченно вздохнул:
– Понятно. Теперь понятно. Это в седьмом блоке. – И он объяснил шоферу, как проехать к частной клинике, которая помещалась неподалеку от токийского небоскреба Касумигасеки.
«Это совсем рядом, вы легко найдете, – сказал ему на прощание Онума, – полиция в крайнем случае поможет вам, у них есть специальные путеводители...»

Клиника была крохотная – всего пять палат. Тихо, ни одного звука, полумрак...
Выслушав Люса, дежурная сестра утвердительно кивнула головой и, молча поднявшись, пригласила его следовать за собой.
Исии лежала в палате одна. Палата была белая – такая же, как лицо женщины. И поэтому ее громадные глаза казались двумя продолговатыми кусочками антрацита; они блестели лихорадочно, и, когда она закрывала глаза, казалось, что в палате становится темно, как в шахте.
– Здравствуйте, – сказал Люс. – Вас уже предупредили, что я приду?
– Нет, – ответила женщина. – Кто вы?
– Я друг Ганса.
Темно в палате, очень темно.
– Вы ждали меня?
– Нет. Я вас не ждала.
«Надо включить диктофон. Я не скажу ей об этом. Она знала о моем приходе. Ее предупредили – в этом я сейчас не мог ошибиться».
Женщина молчала; ее лицо побледнело еще сильнее.
– Я друг Дорнброка, – повторил Люс.
«Я сейчас должен получить от нее то, за чем ехал сюда. И я получу это. Если я ничего не получу – тогда, значит, я действительно слизняк и мразь... Она знает, из-за чего погиб Ганс, из-за чего они взорвали Берга, она знает! А если нет, тогда я просто не знаю, что делать дальше... Но она знает что-то, поэтому она соврала, сказав: „Я вас не ждала“. Она ждала меня».
– О ком вы говорите? – спросила женщина. – О каком Гансе?
– О Гансе Дорнброке...
– Вы, вероятно, спутали меня с кем-то... Я в первый раз слышу это имя. Кто он?
– Он? («Ну что же, прости меня бог, но я не могу иначе. „К доброте – через жестокость!“ Так, кажется? Это трудно, ох как это трудно и гадко быть жестоким!») Вы спрашиваете о Гансе Дорнброке?
– Да.
– Один хороший парень, но крайне нестойкий по отношению к женщинам. – Люс хохотнул: – Он собирал коллекции женщин по всему миру...
Ах как светло в палате, глаза-шахты широко раскрыты, в них гнев и бессилие!
«Ну говори! Скажи мне то, что ты должна сказать! Кто запретил тебе говорить о нем? Кто?!»
Темнота. Тишина. Капли пота на лбу и висках.
– Простите, но я не знаю Ганса...
«Есть много методов, – подумал Люс. – И Брехта, и Феллини, и Станиславского, и Годара, и Уолтер-Брайтона... Хотя нет, у него способ, а не метод. Или наоборот... И потом, он не режиссер, а физик... Очень славный человек... При чем здесь способ? Ах да, вспомнил... Ну-ка давай, Люс, выбирай точный метод – только единственный метод поможет тебе в работе с этой актрисой. Одних надо злить, с другими быть нежными, третьих брать интеллектом, четвертые – обезьянки, им надо показывать и следить за тем, чтобы они тебя верно скопировали. Но это самое скучное. Лучше всего, если актриса или актер поймет тебя. Тогда забудь горе: у тебя появилось твое второе „я“, ты стал сильным, все то, над чем ты работал долгие месяцы, сделалось сутью актера, его жизнью. Облако Уолтер-Брайтона – как я сначала не обратил на это внимания, а?! То радиоактивное облако, за которым он наблюдал. Которое унесло семь жизней. И унесет еще двести – триста. Как мне трудно было связывать облако с радиоактивными частицами после взрыва новой бомбы, полет Ганса в Гонконг, тошноту „беременной“ Исии и слова доктора из британской колонии, который так смеялся над версией „беременности“: „Она ведь родилась в Хиросиме через десять дней после атомного взрыва!“ А после водородного взрыва она сидела в том городе, над которым прошло новое радиоактивное облако... Это не моя работа – заниматься сцепленностью фактов, моя работа – это взаимосвязанность характеров... Впрочем, сейчас вроде бы я на пороге этой работы. Люс, не ошибись!»
– Вы настаиваете на этом утверждении? Вы не знаете Ганса Дорнброка?
– Не знаю.
«Как меня тогда стегал Берг? „Вы лжете! Порошок с ядом был в вашей спальне... Такой же, каким отравился Ганс“. „Лгали“, а не „врали“. Спокойствие слова – свидетельство силы».
– Зачем вы лжете, Исии-сан?
Женщина, не открывая глаз, повторила!
– Я не знаю Ганса...
– Шинагава-сан... Это имя вам знакомо?
– Да.
– Это ваш продюсер?
– Да.
– Он мне рассказал о том, как вы гадали Гансу...
Снова свет в палате. Быстрый, отчаянный, страшный...
– Я многим гадала. Я не знаю имен тех, кому я гадала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116

ТОП авторов и книг     ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ    

Рубрики

Рубрики