Полиция советовала нам использовать 14-ю дорогу, а мы были затиснуты на нашей узенькой улице и не могли двинуться с места, а меня в Клубе иностранных журналистов, что на Маруноути, неподалеку от Гинзы, ждал ближайший сотрудник бывшего директора ЦРУ Аллена Даллеса мистер Пол С. Блюм. Мне нужно было обязательно увидаться с мистером Блюмом. Я начал искать его два года назад, когда сел за продолжение романов "Пароль не нужен" и "Майор Вихрь" - за "Семнадцать мгновений весны". Я искал его в ФРГ, но бесполезно, все концы обрывались, и никто не мог помочь мне. Я искал его в Нью-Йорке и в Вашингтоне. Я нашел его в Токио. И вот сейчас из-за проклятого снега я могу опоздать на встречу с ним...
И все-таки мне повезло, я успел вовремя. Седой, небольшого роста, в элегантнейшем костюме, голубоглазый мистер Блюм поднялся мне навстречу.
- Что будете пить?.. Саке? Я предпочитаю скотч. Мистер Семенов, а почему вы Юлиан? Странная несовместимость имени и фамилии... Ах, мама была историком - Древний Рим и так далее... Понятно... Знаете, я не люблю нашу американскую манеру обращаться друг к другу по имени. Я знаю шестьдесят семь Робертов, и мне это неинтересно. Мне интересно, если я знаю, что этот Роберт Лопец, а тот, например, Маккензи. Мне тогда ясно, что первый может быть латиноамериканцем или его родители оттуда родом, а Маккензи - это наверняка шотландец: юмор, упрямство и желание все делать по-своему... Итак, что вас привело ко мне?
Он слушает меня очень внимательно, неторопливо отхлебывая свой скотч маленькими глотками. Я прошу его рассказать, был ли он тем самым доверенным Аллена Даллеса, разведчиком, который первым от имени американцев начал сепаратные переговоры с представителем Гиммлера в Швейцарии весной 1945 года.
Он задумчиво смотрит в большое окно - по-прежнему валит снег. Журналисты со всего мира начинают заполнять столики бара, - продрогшие и вымокшие, сразу же заказывают себе виски, чтобы согреться, поэтому шум и гомон нарастают с каждой минутой, и нам приходится с мистером Блюмом говорить очень громко, чтобы слышать друг друга, и к нашему разговору с большим интересом прислушиваются два молодых джентльмена: один - с газетой на коленях, другой с газетой на столике. Вероятно, оба эти джентльмена-журналиста были когда-то связаны с армией, ибо выправка у них военная, хотя, впрочем, быть может, они связаны с какой-либо другой организацией, исповедующей дисциплину наравне с армией...
- Это была интересная операция Даллеса, - говорит мистер Блюм, - он вообще довольно часто начинал рискованные операции, не согласовывая их с Белым домом. Он посылал им отчет, если операция проходила успешно. Он тогда вызвал меня и сказал мне, что я должен встретить двух немцев и прощупать их, стоит ли продолжать с ними контакты. "Пол, - сказал он тогда (мы с ним звали друг друга по имени), - важно выяснить уровень этих немцев, что они значат. Может быть, это несерьезно. Тогда незачем продолжать наши игры..."
Я прошу рассказать историю первой встречи с нацистами. Мистер Блюм смотрит на мои сигареты.
- Это советские, - говорю я. - Хотите попробовать?
- Нет, спасибо. Я бросил курить как раз перед началом переговоров с теми немцами. Я помню, тогда очень завидовал им, когда они курили наши сигареты. Но я сказал себе: "В моем возрасте уже пора бросить курить", - и я бросил... Ну что же... Попробуем вспомнить подробности. Даллес написал мне на двух листочках бумаги фамилии - Парри и Усмияни. Это итальянские партизаны-некоммунисты, друзья Даллеса. Они были в тюрьме СС. И, кроме того, передал мне тогда досье на обоих "моих" немцев, и я начал готовиться к операции. Мне надо было изучить личные дела этих наци - Дольмана и Циммера, чтобы точно построить с ними беседу. Даллес сказал мне, что Циммер интеллигентный человек, связанный с итальянскими художниками и музыкантами... Даллес знал это, вероятно, потому, что у него были тесные связи с интеллектуалами Италии. Это именно он смог устроить первый концерт Артуро Тосканини в "Ла Скала", он был дружен с Тосканини и его дочерью... Очень дружен... Даллес сказал мне тогда: "Если эти немцы смогут освободить двух партизан, моих друзей, то, значит, это серьезные люди".
Я встретился с теми немцами, с Дольманом и Циммером, в Лугано. Маленький кабачок внизу, а наверху две комнаты - конспиративная квартира швейцарской разведки. Когда я вошел туда, немцы ели и пили пиво. Я заметил, что ели они очень жадно, а один из наших интеллектуалов, Гусман, читал им лекцию о фашизме и о будущем Германии. Они не перебивали его, но старались на него не смотреть и все время продолжали есть, - видно было, что с едой у нацистов плохо. Я тогда, по мнению некоторых моих коллег, допустил ошибку. Когда я вошел, я обменялся с немцами рукопожатием. Но ведь если мы начинаем с ними переговоры, это же серьезнее формального рукопожатия, которое необходимо при встрече воспитанных людей, не так ли?
Мистер Блюм взглянул на меня, я ничего ему не ответил, я просто закурил сигарету: ответь я ему - боюсь, продолжение беседы оказалось бы скомканным.
- Я долго ждал, пока Гусман кончит агитировать их против фашизма, и, воспользовавшись паузой в словоизлияниях Гусмана, начал беседу с немцами. Дольман мне не понравился сразу - он был скользким и "закрытым", хотя говорил больше Циммера. Он мне показался тогда дрянным человеком. По-моему, он сейчас жив и опубликовал свои мемуары. Я беседовал с ними больше четырех часов. Мы затрагивали вопросы их отношения к итальянской музыке, французской филологии, к генералу СС Карлу Вольфу, к немецкой кухне, к заговору генералов против Гитлера. Гусман все время старался вступить в разговор, но его тактично одерживал офицер из швейцарской разведки:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80