Ну вот как вы сейчас. Она была такая милая, такая тонкая! И глаза как у испуганной газели!– Газель – это грузовик, – проворчал мужик, успевший до прихода холодов переодеться в пыжиковую шапку, которую теперь аккуратно держал на коленях.– Не отвлекайтесь, – попросил Самарин тем железным голосом, который специально вырабатывал для таких случаев. – Попрошу быть собраннее. Итак, вы видели эту девушку. Во что она была одета?– А черт их, баб, разберет! – проворчал обладатель пыжиковой шапки. – Чего-то такое было. Куртка, что ли… Я в этих тряпках не разбираюсь.– На ней было что-то такое… светлое, – ответила усатая дама в берете.– А по-моему, у нее было пальтишко драповое, – голосом умирающего лебедя сказала дама в шляпке, то и дело подносившая к глазам носовой платок, что, видимо, говорило о ее тонкой душевной организации.– Драповое? – переспросил Самарин.– Да чушь собачья! – выкрикнул мужчина в пыжиковой шапке. – Какой идиот в такую дождину драповое наденет!– Вы сами ничего не помните, так и помолчите, – обиженно ответил «умирающий лебедь».– А мы с мужем считаем, что на ней были темная куртка и брюки, – сказала женщина, сидевшая рядом с мужчиной.«Пронькины», – вспомнил их фамилию Дмитрий.– Так считаете вы или ваш муж? – уточнил он.– У нас с мужем общее мнение, – поджав губы, ответила мадам Пронькина, на что ее муж согласно кивнул.«Значит, свидетелей не пять, а четыре, – понял Самарин. – Господи, ну и паноптикум», – с тоской подумал он, разглядывая собравшихся. У него имелось описание того, в чем именно Марина Сорокина вышла из дома. И пока ни один из свидетелей не дал точного ответа. «Вот и верь тому, что они покажут».– На ней были брюки, черная шапочка и серая водоотталкивающая курточка, – раздался дребезжащий голос. («Божий одуванчик», свидетельница Савицкая.) – Я точно запомнила, потому что у моей племянницы такая же. А в руках сумка, кожаная.– Нет, у нее был портфель. Черный, – заспорила Пронькина.– Дурость какая! – заметил критикан в пыжиковой шапке. – Женщины с портфелями не ходят.– А по-моему, у нее ничего не было, – сказал Сидорчук. – Зачем красивой женщине сумка?– Так, хорошо. – Теперь Дмитрий смотрел на старушку с интересом. – С девушкой был мужчина. Вы все подтвердили, что видели его. Возможно, это убийца.Наша задача сейчас составить его фоторобот.Мнения, как всегда, отличались разнообразием. Даже относительно цвета волос свидетели никак не могли прийти к общему знаменателю. Пронькины стояли на том, что мужчина был брюнетом, а дама с голосом умирающего лебедя крепко держалась за то, что это был светлый шатен, ближе к блондину.– А по-моему, обычные светло-русые волосы, – сказала старушка Савицкая.Кое-что выяснить все же удалось. Это был мужчина лет тридцати, среднего роста, в очках. Очки, конечно, весьма затрудняли дело, потому что они могут значительно изменить внешность, если убийца в реальной жизни их не носил. В общем, фоторобот вышел слепой – никаких характерных примет: нос прямой, лицо худощавое, уши обычные. Больше всего запомнились большие очки и шапка.– Мне кажется, – заметила Савицкая, – очки были с затемненными стеклами. – Она улыбнулась тонкими губами. – Знаете, что говорил в таких случаях Шерлок Холмс?– И что же он говорил? – поинтересовался Дмитрий.– Что если что-то слишком бросается в глаза, борода например, значит, она наклеена. Вот и очки были маскировкой.«Ну бабка – молоток!» – внутренне улыбнулся Самарин.Когда фоторобот был готов, на экране возникло среднестатистическое русское лицо. Не кавказец, не цыган – обычный человек без примет.– Ну что, похож? – спросил Дмитрий у свидетелей.– А шут его разберет, – недовольно буркнул обладатель пыжиковой шапки. – На каждого второго похож.– А по-моему, в этом лице скрыто что-то порочное, – сказал «умирающий лебедь».– Да и не скрыто! – возмутилась усатая дама. – Сразу видно – бандит.– Это он, – от лица себя и мужа констатировала Пронькина.– А вы что скажете? – обратился Дмитрий к Савицкой.– Не знаю, – та покачала головой, – что-то есть… Но в целом и он, и не он.– Понятно, – сказал Самарин и включил свет. – Большое спасибо, все свободны.Свидетели встали с мест и двинулись к выходу.– Да, Анна Васильевна, – сказал Дмитрий, провожая пожилую женщину до дверей, – вам бы в уголовном розыске работать, с вашей фотографической памятью.– Практика, – пожала плечами Анна Васильевна, – всю жизнь проработала в первом отделе. Память – это у меня профессиональное. – Она помолчала, а затем добавила, гордо подняв голову:– Сорок два года в органах – и горжусь этим!
В понедельник с утра Кол уселся у телефона и стал ждать. Звонков не было – его не вызывали ни в вокзальное отделение, ни в транспортную прокуратуру, ни в портовую милицию. Пришлось действовать самостоятельно. Опять проявлять личную инициативу.«Понимаешь, – убеждала его по телефону Катя, – тебе это нужно – ты и действуй».А потому, проведя полдня в томительном ожидании, Кол отправился на Ладожский вокзал. Там, однако, ему ничем помочь не могли – его дело вел следователь Березин, а он находился в прокуратуре. Кол направил свои стопы туда. На этот раз удача ему улыбнулась – Березин оказался на месте. Более того, он сразу же вспомнил, кто такой потерпевший Шакутин.– Как жизнь? Как вам наш город? Правда, не очень-то подходящий сезон вы выбрали. Но можно пойти в Эрмитаж…– Пришли ли данные экспертизы? – вместо ответа поинтересовался Кол.– Пока нет, – ответил Березин. – Хотя надо проверить… Посидите тут.Он встал и вышел в коридор. Кол остался за столом, размышляя о том, какие слова он бросит в лицо Васе Константинову, когда его наконец поймают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127