Вечерами Ксоо Тарким иногда позволял себе пороскошествовать, Ц если, к
онечно, позади был удачно прожитый день, за который не грех себя немного п
обаловать. Нынешний вечер был как раз из таких. Его караван безбедно одол
ел дневной переход: никто не свалился замертво, не поранился, не заболел, п
ослушная пегая кобыла ни разу даже не споткнулась… и от рудников его отд
еляло чуть меньшее расстояние, нежели накануне. Тарким полулежал у костр
а, блаженно вытянувшись на ковре (шутка ли Ц день-деньской провести в сед
ле, присматривая за людьми!), не спеша жевал только что поджаренную лепёшк
у и копчёное мясо, очень тонко, как он любил, нарезанное старательным Бели
ром. Тарким ужинал не спеша, растягивая удовольствие. Он смотрел на огонь
сквозь большой стеклянный бокал, любуясь отсветами огня. Он был доволен
собой. Те двое торговцев, что продали ему веннских мальчишек, определённ
о присочинили себе больного товарища, чтобы он, Ксоо Тарким, не уличил их в
неопытности. Конечно, они просто боялись застрять в Самоцветных горах, з
апертые снегом, который сделает перевалы непроходимыми. Тарким отхлебн
ул ещё немного славного мельсинского вина, в меру хмельного, сохранившег
о золотой аромат любовно возделанного винограда. Он-то был опытным торг
овцем и в Самоцветные горы шёл не впервые. А потому очень хорошо умел выбр
ать время для подобной поездки Ц в самом конце лета, в месяце Яблок, котор
ый обычно считают неподходящим для путешествия по горам. Это мнение тех,
кто редко высовывается за городские ворота. Послушать их, так надо было б
ы вести караван весной, когда только-только устанавливается тепло. Глуп
цы! Где ж им знать, что лишь к поздним Яблокам на перевалах успевает просох
нуть талая грязь, в ущельях успокаиваются безумные реки и можно более не
опасаться лавин, а воздух ещё остаётся более-менее тёплым, пригодным для
дыхания!.. К тому же Тарким давно следил за погодой и знал приметы, позволя
ющие судить, каковы окажутся ниспосланные Небом лето и осень. Эти примет
ы описаны в книгах, и горе купцам, не читающим книг, ибо те составлены мудр
ецами. Такими, например, как достославный Зелхат, домашний лекарь и наста
вник саккаремского шада… Таркиму не нравилось слово «шад», он, как и мног
ие образованные саккаремцы, полагал его варварским сокращением от «шул
хада» Ц воистину державного, произнести-то приятно, титула государя со
седней страны. Видно, правы те, кто помнит, сколько раз Халисун древности в
оевал Ц и порой завоёвывал! Ц ничем не знаменитых в ту пору соседей, дар
я им на память слова для обозначения правителя, советника, военачальника
… И самые красивые родовые имена, такие, например, как у него, Ксоо Таркима.

Иные люди, не читавшие книг, ныне полагали, будто Саккарем ВСЕГДА был могу
щественным и великим. Тарким слышал краем уха: не так давно эти невежды, ск
лонившие к себе ухо молодого шада, отправили в ссылку Зелхата Мельсинско
го. Тот якобы оскорблял державность Саккарема, описывая его некогда униж
енное положение и не усматривая в том ничего стыдного. Всякой стране, гов
орил Зелхат, свойственно переживать эпохи величия и упадка. Ну и что с тог
о, если несколько столетий назад Халисун был воинственней и сильней? Где
теперь былые завоеватели и бывшие покорённые?.. И что станется с ними, если
подождать ещё полтысячи лет?..
«Надо будет, Ц подумал Тарким, Ц по возвращении домой раздобыть его пос
леднюю книгу. Конечно, через кого-нибудь, чтобы не обвинили в крамоле. Но е
сли он и об истории написал так же занятно, как о земном устроении, рискнут
ь, право же, стоит…»
Ощутив, что под влиянием отдыха и вина мысли всё более устремляются проч
ь от насущных забот завтрашнего дня к возвышенному и радующему пытливый
ум, молодой торговец улыбнулся и подозвал верного Белира:
Ц Принеси каррикану. Слуга исчез в сгустившейся темноте, чтобы вскоре в
ернуться, бережно неся на ладонях истинное сокровище своего господина. К
аррикану отличала благородная красота формы, выработанной столетиями.
Это совсем особенная красота. Каждая крохотная деталь служит своему наз
начению, ни одной невозможно убрать, чтобы не нарушить целостности, но и п
рибавить что-либо решительно невозможно. Для подобного совершенства су
щее надругательство даже шёлковый бант, который в последнее лето так пол
юбили столичные щеголи, те, что покупают себе дорогой инструмент, а сами т
олком в руках-то его держать не умеют, уже не говоря об игре…
Каррикана, которую любовно устраивал на коленях Тарким, стоила, пожалуй,
побольше, чем весь нынешний его караван. Она была редкостным старинным и
зделием, достойным искушённого ценителя. Дека со струнами была посажена
на точёный деревянный короб, округлый и гладкий, своими очертаниями неул
овимо напоминающий прекрасное женское тело. По одну его сторону блестел
полировкой длинный ряд клавиш. Стальные язычки нависали над струнами, го
товые своими поцелуями пробудить их к звучанию. Тарким держал каррикану
, словно хрупкую бабочку или птицу, готовую улететь. Потом закрыл глаза и о
пустил пальцы на клавиши.
Каррикана от его прикосновения ожила и издала звук густого медового тон
а. Тарким смаковал его, как смакуют изысканное вино. Первый звук ещё дрожа
л в темноте, расходясь вместе со светом и дымом догорающего костра, когда
вдогонку ему полетели другие. Таркиму, наверное, всё же далеко было до при
дворных музыкантов шулхада, ну так те с рассвета до заката не выпускают с
вои карриканы из рук, совершенствуя тонкости мастерства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14