И лишь, когда автоматика задвинула за ним
бронированные воротины, почувствовал, как у него отлегло от сердца.
Строкач не стал маячить возле дома. Сев в "жигули", он рванул с места
и скрылся за поворотом, провожаемый внимательными взглядами - из
зашторенных окон дома и из киоска "Союзпечати" на углу, где новый
продавец, сменивший прежнего старичка, изредка наклонялся к портативной
рации в ящике прилавка.
Не прошло и четверти часа с момента отъезда Строкача, как ворота
снова распахнулись, выпуская малиновую "хонду" с непроницаемо черными
стеклами.
Направление, в котором двигалась "хонда", не явилось для прильнувшего
к рации Строкача неожиданным. Он и сам уже находился на полпути к дому
Сутина, однако предпочел, свернув в переулок, пропустить сверкающую
"японку" и осторожно, на большой дистанции, "усесться на хвост". Уже в
двух кварталах от дома майор вздохнул и вызвал подкрепление.
Как Строкач ни уговаривал себя потом, что у него не было до этого
визита никаких оснований для задержания Грызина, все равно он чувствовал
себя виноватым. Кровопролития могло и не быть, а следовательно, и роста
числа опасных преступлений в районе. Начальство брюзжало. Правда, о
жертвах практически никто не сожалел, за исключением телохранителя Сутина,
молоденького парнишки, ничего еще не успевшего натворить на своем веку.
Грызин его опередил, но с группой захвата и ему, профессиональному убийце,
тягаться не приходилось. Взяли его с поличным. "Хонда", где на сиденье
рядом с местом водителя лежал короткий "калашников", стояла буквально в
двух метрах от подъезда, но Грызину их не удалось преодолеть.

Строкач смотрел мимо Грызина, восседавшего на железном табурете.
Чувствовал он себя довольно скверно, потому что Грызин психологически
оказался более подготовлен к этому допросу, чем следователь прокуратуры.
Профессиональный преступник, долгие годы проведший в непрестанном
напряжении, в опасной и жестокой борьбе, он в совершенстве владел своими
чувствами и тогда, когда ставкой в игре была жизнь. Даже при
головокружительном проигрыше он ухитрялся трезво оценивать ситуацию,
прикидывать шансы, чтобы проигрыш обернулся наименьшими потерями.
Длинными плоскими пальцами Грызин покатал сигарету. Движения его были
удивительно точными и бережными. Зажег спичку, подождал, пока полностью
прогорит вредная для здоровья сера, сладко затянулся и потушил спичку о
нежную белую кожу тыльной стороны левой ладони. Запахло горелым. Грызин
широко улыбнулся. Конвоиры из-за спины бросили руки на его широкие,
покатые плечи. Строкач прищурился, чуть заметно новел головой, и руки
конвоиров ушли. Не обращая на них никакого внимания, Грызин все так же
блаженно курил, неторопливо рассуждая.
- А вполне могут ведь и не шлепнуть. Конечно, три жмура - это
многовато. Но ведь здраво рассудить, кого я приголубил? Гниду Мерецкова,
от которого полгорода стонало?
- Не забывайте, Тимур, чтобы избежать расстрела, нужно очень хорошо
выглядеть на суде.
- Это побриться, что ли? - Грызин был настроен шутить.
- И это тоже, но лучше хорошо выглядеть в материалах следствия.
- Дам я показания, чего там. Радуйтесь, Павел Михайлович, ваша взяла.
Отдать вам всякую шантрапу - для меня не за падло. Получше вашего знаю,
какое дерьмо все эти законы воровские. Шпану заслонить, а самому к стенке
прислониться? Так за кого? За Обрубка, который, будь у него сила, по
живому бы глотки рвал? Я его, шакала, помню еще с ногами... ух-х!..
- А телохранитель? Кому он мешал?
- Тварь. Нам на Обрубка стучал, а у того лишний кусок норовил урвать,
с людей последнее брал, а как брал - не вам рассказывать. - Грызин
брезгливо дернул щекой. - Мне "мокруху" сушить надо, так что за рэкет я не
боюсь присесть. Но, по сути, Павел Михайлович, вы ведь сами меня на это
толкнули. "Не тронем, езжай домой..." - передразнил он.
- Я сказал - подобру-поздорову. Мой совет, верно. Только я не имел в
виду, чтобы ты перед отъездом в родной Грозный здесь резню устраивал.
- Да ладно. Я и сам не подарок, но ведь и не дурак - жизнь
пообтесала. Жаль, не до конца я вашу игру разгадал. Конечно, глупо было
надеяться, что вы в обмен на то, что я город от этих подонков избавлю,
отпустите меня, да еще и с деньгами.
- Насчет подонков - тут вы меня не впутывайте. А что касается денег,
то откуда им у вас взяться? Картишки - дело накладное.
- Да уж. Слава Богу, долгов почти не осталось. А какие остались, хрен
с ними. Эти козлы только и умеют, что передергивать, да колоду точить. Ох,
поймал бы...
- Что, мало на вас покойников?
- Кто-кто, а я понимаю, как у вас все это было размечено. Если бы не
вы, я бы, может, и в катакомбы не совался. Хотя чего жалеть - деньги-то
Мерецкова. Написано отдать - отдай. Я, если угодно, даже готов допустить,
что лично вам ничего не обломилось. Хотя как по мне, то это уж совсем
кретинизм.
- Будем считать, что у меня был другой интерес.
- Я свое отсчитал. Теперь буду под ваш счет колоться. Развели вы меня
в шестерки позорные... Когда я в катакомбах услышал, как шеф от меня
отрекся... А я-то, дурень, не побоялся подставиться, приехал по первому
зову!.. Как же, друг влетел... У меня еще оставалась надежда, но когда он,
едва войдя в дом, начал нахваливать эту нечисть подземную... Короче, сдал
меня с потрохами. Значит - уходить, а куда уходить без денег? И потом -
предательства я на своем веку никому не прощал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42