С Дальнего Востока я ей привозил такие
подарочки, что она всегда качала головой, глядя в мою открытую пасть. Только
благодаря ей еще способен чем-то жевать. Так вот, цветы я ей до сих пор не
подарил.
С Пономаревым складывается очень похожая ситуация. Однажды я все-таки
притащился к нему с бутылкой по поводу своего спасения, но он так ничего и
не понял.
На Сахалине была осень 1983 года. По первому льду мы с Шурой пошли на
рыбалку и взяли с собой моего четырехлетнего сына Федю. Искали рыбацкое
счастье на озере Тунайча, которое представляет из себя лагуну примерно 10х10
км и находится в сорока километрах от Южно-Сахалинска на восточном побережье
острова.
Рыба не ловилась, и мы решили перейти в другое место, ближе к Охотскому
морю. Побрели вдоль берега по льду. Я шел впереди и тащил санки с сыном.
Вдруг лед подо мной начал трещать и прогибаться. Мне удалось отскочить на
твердый лед, но в том месте, где только что был, образовалась полынья, и в
нее по инерции вкатились санки. Не раздумывая, прыгаю следом, хватаю сына и
отшвыриваю его подальше на прочный лед.
Те, кто хоть отдаленно представляет подобную ситуацию, поймут, что
шансов на благополучный исход у меня было немного. Мы находились метрах в
300 от берега. Веревки с собой не было. Попытки вылезти самому не увенчались
успехом: лед ломался, не давая возможности отжаться на руках о край полыньи.
Друг Пономарев оказался молодцом и не суетился. Он оценил ситуацию и стал
медленно подползать в моем направлении. Лед под ним прогнулся, и он не
рисковал приблизиться. Если бы на его месте был я, то начал бы действовать
более решительно и, скорей всего, потерпел роковую неудачу. Но Шура мешкал и
что-то соображал. Я сообразил быстрее. Снял рюкзак, который был у меня за
плечами, и кинул его на лед, не выпуская одной лямки из рук. Шура осторожно
дотянулся до рюкзака и медленно вытащил меня. Лед под нами прогнулся
сантиметров на тридцать, предупреждая о своей готовности треснуть в любую
секунду.
Именно в такие моменты начинаешь чувствовать в себе жизнь
по-настоящему. Каждая клеточка организма мобилизована на выживание, и ты
ощущаешь себя несколько иначе. Мир преображается и воспринимается с
поразительной остротой. С потрясающей точностью могу воспроизвести все
детали тех событий. Стоит только призадуматься, и все начинает вдруг
проявляться и видеться, как наяву. Я думаю и чувствую себя, как тогда.
Настоящее отступает и исчезает. Всамделишная жизнь кажется нереальной, и
забывается, как сон.
Мама у Шуры - настоящий космонавт. Она была дублером легендарной
Терешковой и состояла в отряде космонавтов много лет. Жаль, что ей так и не
удалось слетать в Космос.
Я очень уважаю маму Шуры Пономарева, но чувствую, что находится она
далеко от меня, на совершенно другой орбите. Подобные чувства мы обычно
испытываем к человеку, который совершил что-нибудь очень выдающееся,
например, возглавил ООН или обошел пешком вокруг земного шара. Переживания
таких людей мы, простые смертные, не в состоянии даже представить, поэтому
интерес к ним естественным образом падает, и во время восхищения по поводу
геройства недостаток откровенности прячем за вежливостью. Про космонавтов я
читаю только в газетах, но видеть живьем никак не могу привыкнуть.
Путь в небеса у индийских йогов делится на восемь условных этапов.
Первый включает в себя обет непринятия подарков. Считается, что подарки
делают человека зависимым, не давая возможности душе вырваться за пределы
реальности. Основываясь на этом, я обрек свою душу вечно рождаться и
страдать в поднебесной, потому что принял в подарок от Шуры 300 метров
капроновой веревки диаметром 12 миллиметров.
Остальное необходимое снаряжение приобрел в магазине "Альпиндустрия".
Это, конечно, тоже потребовало определенных расходов, но по сравнению со
стоимостью веревки они оказались незначительными. Теперь можно приступить к
работе.
Я покинул гостеприимный кров друга Миши Шугаева и отправился жить в
непосредственной близости от домов, которые должен был ремонтировать.
Поселили меня в маленькой комнатке, служившей складом электрооборудования.
Кровати и другой мебели там не было. Хорошо, что предусмотрительно, по
старой походной привычке, захватил из дому спальник.
Удивительные чувства испытывает человек, когда ему приходится жить на
складе. Это не похоже на жизнь дома, и так же не похоже на жизнь в палатке
на природе. Дома вы живете с чувством уюта и защищенности. В палатке при
определенной сноровке тоже можно достигнуть этого состояния, все-таки
палатка - тоже дом. А вот ночевка на складе не подарит никогда такого
ощущения. Здесь вы будете чувствовать себя вещью, оставленной на хранение
или просто брошенной и забытой.
По вечерам я лежал в спальнике и читал избранные труды Свами
Вивекананды, пытаясь проникнуться идеями любимого ученика великого
Рамакришны Парамахамсы. Чтение трудов знаменитого индуса навевало тоску по
поводу необходимости заново рождаться в разных телах на одной и той же
планете. Индусам это кажется утомительным, и воспринимают они это как своего
рода наказание. Мне бы это тоже надоело, если бы вдруг вспомнил все свои
предыдущие жизни. Я толком не могу разобраться с моей текущей, а подвергать
анализу все предыдущие - это, по-моему, кошмарный труд. Вот тогда бы точно
устал жить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94