— Эта комната, — объяснила она, — для членов семьи является своеобразным храмом. Здесь не спят, здесь не обедают, не принимают гостей. Сюда заходят, чтобы медитировать, чтобы сосредоточиться, побыть в безмолвии. В этой комнате всегда останавливается Гуру. Они ждут его со дня на день.
Быстрая, энергичная девушка — ее звали Ракеш — побежала куда-то и принесла нам с Ниной Степановной большие стаканы, наполненные соком сахарного тростника (того самого, на который я с вожделением поглядывал в полдень). Предвкушая удовольствие, я сделал первый глоток и… последний. Увы, мой организм оказался неподготовленным к специфическому вкусу напитка. Я держал стакан в руках, не зная, как выйти из положения. Я вертел его так и эдак, делал вид, что медленно пью, растягивая удовольствие, с отчаянием смотрел на Нину Степановну.
Заметив мои страдания, она сказала, что если не нравится, то можно пить не до конца. Какое там до конца! Я не мог больше сделать ни одного глотка. Терзаясь сомнением — а не обижу ли я учтивых хозяев? — я незаметно отодвинул стакан в сторону, в тень, чтоб не было видно, полон он или пуст. А Нина Степановна мужественно осушила свой кубок до дна.
Что такое медитация? Этот термин, пришедший к нам из Индии, — ныне он обрел права гражданства, становится привычным, — оброс всякого рода толкованиями, породил вопросы, у иных — недоумение. Так как я работаю в жанре стихотворных медитаций — жанре, новом для нашей поэзии, мне приходилось давать пояснение этого термина, по необходимости краткое: ведь не мог же я предварять стихи развернутыми трактатами. Я определял медитацию как сосредоточенность на той или иной теме, как внутреннее осознание ее. Естественно, что такое определение никоим образом не могло претендовать на полноту обобщения. Если медитация — это сосредоточенность, то уместно спросить, в чем же отличие ее от знакомого нам процесса умственной работы, которая тоже предполагает концентрацию внимания на той или иной теме? Где грань между тем и другим? Существует ли она вообще?
Тут сам собою напрашивается ответ, что между обычным умственным напряжением и состоянием медитации нет непроходимой пропасти, что все отличие между ними, очевидно, заключается лишь в качестве сосредоточенности. Медитация — собранность внимания необычного рода и силы, когда человек как бы целиком сливается с предметом размышления. Это состояние — по большей части бессознательно — испытывали пишущий стихи и музыку, художник, артист. Но не только они. Каждый из нас, если разобраться, переживал когда-то такие моменты.
Достичь слияния с предметом размышления, разумеется, не просто. Чтобы оно осуществилось, требуется особый внутренний настрой. Медитация учит искусству создавать этот настрой.
В процессе медитации человек как бы пробивается к сокровенно-глубинному пласту своего существа, к своему так называемому высшему "я", о котором речь шла раньше.
Что означает полнота внутреннего единства (пусть кратковременная) с точки зрения современной психологии? Она означает, что начинают активно работать планы подсознания, вступает в действие механизм интуиции и вопросы получают молниеносно-мгновенное и четкое решение. Мы привыкли называть это озарением, экстазом.
Соединяя древние знания и достижения современной науки, некоторые индийцы полагают, что при медитации происходит подключение человека к своеобразному солнечному и космическому генератору, и светоносная энергия насыщает клетки нашего организма. Эта энергия, считают они, в конечном счете сильнее всех других видов энергии (в том числе и ядерной) и со временем должна вытеснить все остальные виды энергии. При целенаправленной медитации, утверждают они, ее приток увеличивается во сто крат.
Такое понимание значимости внутренней концентрации объясняет исключительное и даже благоговейное отношение к медитации, которое бытует в Индии. Становится понятным возвышенно-поэтический настрой ее характеристик, когда, например, говорится: медитация — это то чудо, когда не ты поднимаешься на гору, а гора спускается к тебе. Становится понятным, почему медитация провозглашается чуть ли не единственным средством, спасающим человека от страха (от страха смерти также). В наш век по-новому прочитывается древняя и чеканная формулировка: медитация —это соединение творца с творением. Если вдуматься в существо формулировки и не замыкать слово «творец» в узкодогматические (а тем более религиозные) рамки, то медитация получает глобальное и космическое толкование как соединение человека с первозданной несотворенной основой бытия.
Но вообще надо признать, что границы медитации чрезвычайно подвижны. Пытаться исчерпать ее существо какой-либо категорической формулой — затея безнадежная. Казалось бы, медитацию, учитывая духовную устремленность людей, занимающихся ею, можно определить как сосредоточенность на предметах высоких и возвышенных. Некоторые так и относятся к медитации, не замечая, что тем самым они обедняют содержание этого воистину всепроникающего термина. Кришнамурти, о котором я уже упоминал, несомненно, прав, когда заявляет, что не видит основания, почему нужно заниматься медитацией над каким-то специально избранным предметом или темой, вместо того чтобы направить медитацию на все, что входит в жизнь: будет ли это вопрос, как провести вторую половину дня или какой костюм вам надеть. Такие мысли столь же важны (если отнестись к ним с полным внутренним осознанием), говорит он, как любая философия. Не предмет вашей мысли имеет наиболее важное значение, но качество вашего мышления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145