Туника Пульхерии упала к ее коленкам, и теперь она стояла совершенно
голенькая в классической позе, изображающей девичью скромность: одной
рукой она придерживала свои, не совсем еще распустившиеся бутоны, грудей,
другая ее рука прикрывала самый низ живота. Рядом с ней, уже распахнув
свои одежды, стоял Зауэрабенд. Мерзкое орудие его гнусного хобби было уже
изготовлено к действию. Как мне кажется, он был занят тем, что пытался
уговорить Пульхерию принять более удобную для него позу, когда ему
помешали завершить столь успешно начатый процесс совращения.
- Изнасилование! - Кричал Андроник. - Он испортил девчонку! Соблазнил
малолетку! Я всех вас зову в свидетели! Посмотрите-ка на это чудовище, на
его преступные действия!
И он схватил одной рукой Зауэрабенда, а другой - свою сестру, и
поволок их обоих на открытое место.
- Вы все свидетели! - продолжал бушевать он.
Мы поспешили убраться с его дороги, опасаясь быть узнанными
Зауэрабендом, хотя, как мне кажется, он был в таком ужасе, что едва ли мог
вообще что-нибудь заметить. Бедненькая Пульхерия, пытаясь скрыть свою
наготу, комочком свернулась у ног своего брата, но он продолжал волочить
ее, и, выставляя ее напоказ, кричал:
- Смотрите на эту потаскушку! Смотрите на нее! Смотрите все, смотрите
все, все!
И, чтобы посмотреть на это, собралась довольно внушительная толпа.
Мы отпрянули в сторону. Мне страшно хотелось вырвать при виде этого
подлого насильника детей, при виде выставленного на всеобщее обозрение
гнусного орудия его низменной страсти, которая вовлекла Пульхерию в такой
грандиозный скандал...
Теперь Андроник извлек из ножен свой меч и замахнулся, чтобы убить то
ли Зауэрабенда, то ли Пульхерию, то ли их обоих. Но толпа зрителей
помешала ему это сделать, повалила его на землю и отобрала у него оружие.
Пульхерия, только теперь осознав, перед глазами какого множества зевак
предстала ее нагота, в ужасе выхватила у кого-то кинжал и попыталась
умертвить себя, но была вовремя остановлена; в конце концов какой-то
старик набросил на нее свой плащ. Полнейшая неразбериха продолжалась.
- Мы пронаблюдали за дальнейшим ходом событий отсюда, - спокойно
произнес Метаксас, - еще до твоего появления, а затем продублировались и
стали поджидать тебя. А произошло вот что: девушка была обручена со Львом
Дукасом, но, разумеется, для него стало совершенно невозможно на ней
жениться после того, как половина жителей Византии видела ее наготу. Кроме
того, ее сочли опозоренной и испорченной даже несмотря на то, что,
фактически, Зауэрабенду не дали причинить хоть какой-либо ущерб ее
девственности. Свадьба была отменена. Семья, порицая Пульхерию за то, что
она позволила Зауэрабенду увлечь себя дешевыми посулами и сняла перед ним
свои одежды, от нее отказалась. Тем временем Зауэрабенду предоставили
возможность сделать выбор: или жениться на девушке, которую он обесчестил,
или понести обычное в таких случаях наказание.
- В чем же оно заключалось?
- В кастрации, - сказал Метаксас. - Вот почему Гераклес Фотис -
Зауэрабенд женился на ней и изменил ход истории уже одним тем, что вырвал
из твоей родословной целую ветвь, которой надлежало там быть. Что мы
сейчас и намереваемся исправить.
- Только без меня, - сказал Джад-2. - С меня достаточно и того, что я
уже увидел. Я возвращаюсь в 1204 год. Мне нужно там быть к половине
четвертого утра, чтобы сказать этому вот парню, чтобы он шел сюда и воочию
все увидел.
- Но... - возразил было я.
- У нас сейчас нет времени на то, чтобы пускаться в рассуждения о
парадоксах, - сказал Сэм. - У нас по горло работы.
- Смени меня в без четверти четыре, - сказал Джад-2 и улетучился.
Метаксас, Сэм и я сверили время наших таймеров.
- Мы отправляемся вверх по линии, - сказал Метаксас, - точно на один
час. Чтобы покончить с этой комедией. - После чего все мы шунтировались.

59
С удивительной точностью, но без малейшего облегчения на душе, мы
покончили с этой комедией.
А сделали мы следующее.
Сначала мы шунтировались точно к полудню этого жаркого летнего дня
1100 года и заняли позиции вдоль стены Константинополя. И стали ждать, не
обращая ни малейшего внимания на все остальные собственные версии, которые
сновали мимо нас на нашем временном уровне, выполняя всю остальную
подготовительную работу или даже просто так.
В поле нашего зрения появились хорошенькая девчушка и бдительная ее
дуэнья.
Сердце мое разрывалось на части от любви к юной Пульхерии, не меньшие
муки испытывали и другие части моего тела - настолько велика была моя
страсть к той Пульхерии, что еще будет, к той Пульхерии, которую я знал.
Хорошенькая девчушка и ничего не подозревавшая дуэнья, держась
вместе, словно под ангельскую музыку прошествовали мимо нас.
Появился Конрад Зауэрабенд, он же Гераклес Фотис. Из оркестровой ямы
послышались явно диссонирующие звуки: сладострастное сопение,
присвистывание участившегося дыхания. Он изучающе глядел на девочку и
сопровождающую ее женщину, самодовольно поглаживая себя по выпяченному
животу. Затем он достал небольшой пузырек и, поднеся к глазам, проверил
содержимое. С откровенно плотоядным, на грани исступления, взглядом он
сделал несколько шагов вперед, намереваясь, сделав инъекцию дуэнье в руку,
предоставить ей возможность, глупо хихикая, воспарить в ей одной известные
выси, а самому получить беспрепятственный доступ к девочке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99