– Нет.
Парень помрачнел, с сожалением произнеся это «нет». Видно было, что он стремится быть скрупулезно точным.
– Он был откровенен с вами?
– Он был в ярости.
– Кем же он возмущался?
– Ею.
– Вы хотите сказать, мадемуазель Но? Раньше он говорил вам о ней?
– Да.
– Что именно?..
– Все и ничего…
И без слов было ясно… Он ходил к ней почти каждую ночь…
– Он хвастал этим? – Нет. – Юноша укоризненно посмотрел на Мегрэ.
– Он любил ее, это сразу было видно. Он не мог этого скрывать.
– А в последний день он был в ярости?
– Да. Мы в карты играли, так он весь вечер о чем-то думал и то и дело смотрел на часы. А когда мы с ним прощались на дороге…
– В каком месте?
– В пятистах метрах от дома Но.
– То есть там, где обнаружили труп?
– Примерно… Я проводил его до половины пути…
– А вы уверены, что он действительно пошел к дому Но?
– Да… Когда мы прощались, он стиснул мне руки и чуть не со слезами сказал: «Все кончено, старина…»
– Что кончено?
– Между ним и Женевьевой. Так я понял. Он хотел сказать, что идет туда в последний раз…
– Но все-таки пошел?
– Ночь была морозная, лунная… Я еще видел его, когда он был уже метрах в ста от дома…
– А кепка? Луи встал и, решительно взглянув на своих товарищей, сказал Мегрэ:
– Пошли…
– Ты ему доверяешь, Луи? – спросил его один из сидевших за столом. – Смотри, будь осторожен, сынок.
Но Луи был в том возрасте, когда любят действовать решительно. Он посмотрел Мегрэ в глаза, словно говоря: «Если ты меня предашь, ты будешь последним мерзавцем».
– Пошли… Это в двух шагах отсюда…
– Давай чокнемся, сынок… И господин комиссар… Вы можете верить каждому слову этого парня. Он честный человек…
– Ваше здоровье, господа. Мегрэ чокнулся со всеми: ничего другого ему не оставалось, как чокнуться.
Стаканы из толстого стекла глухо звякнули. Мегрэ вышел вслед за Луи, забыв заплатить за вино, которое он заказал. Как раз в этот момент на противоположной стороне улицы Кадавр с портфелем, зажатым под мышкой, входил в гостиницу «Золотой лев». Что это, не померещилось ли Мегрэ? Ему показалось, что на лице его бывшего коллеги мелькнула сардоническая усмешка.
– Идемте… Сюда… Луи провел Мегрэ по узким улочкам, которые, как предполагал комиссар, соединяли три-четыре главные улицы города. И вот на такой улочке, где тесно стояли неказистые домики с палисадниками, Луи толкнул какую-то калитку с колокольчиком и крикнул:
– Это я! Они вошли в кухню, где за столом завтракали человек пять ребятишек.
– Что случилось, Луи? – спросила мать, смущенно глядя на Мегрэ.
– Подождите меня здесь… Одну минутку, месье… Луи взбежал по лестнице, ведущей прямо из кухни на второй этаж, прошел в комнату. Наверху послышался шум: по-видимому, Луи выдвигал там ящики комода. Потом он заметался по комнате, уронив стул. А его мать, не зная, как ей держать себя с незнакомым гостем, даже не предложила ему сесть и ограничилась лишь тем, что притворила за ним дверь. Луи спустился бледный, взволнованный.
– Ее украли! – произнес он с отчаянием. И, повернувшись к матери, почти крикнул:
– Кто-то сюда приходил… Кто? Кто сегодня приходил?
– Что с тобой, Луи?
– Кто? Скажи, кто? Кто украл кепку?
– Какую кепку? Я не знаю, о чем ты говоришь…
– Кто-то побывал у меня в комнате…
Луи был так возмущен, что, казалось, он сейчас ударит мать.
– Да успокойся ты! Ты даже не слышишь, каким тоном ты разговариваешь со мной…
– Ты все время была дома?
– Только в мясную и булочную выходила.
– А дети где были?
– Как всегда, у соседки. Младшие. А остальные – в школе.
– Простите меня, господин комиссар. Я ничего не понимаю. Еще сегодня утром кепка лежала у меня в ящике. Это я точно помню. Я ее видел…
– Да о какой кепке ты говоришь? Ответь же наконец! Ты просто сошел с ума, честное слово. Сядь лучше за стол и поешь… И месье предложи поесть…
Но Луи, бросив на мать сердитый, недоверчивый взгляд, увлек Мегрэ на улицу.
– Пошли… Я должен с вами поговорить… Клянусь памятью моего покойного отца, что кепка…

4. Кража кепки

Взволнованный Луи торопливо шел, почти бежал по улице и, как на буксире, тянул за собой грузного, неуклюжего Мегрэ, который всегда, попав в глупое положение, становился особенно неповоротлив.
Хорошенький же был у них видик: молодой парень упрямо тащит за собой пожилого человека-так какой-нибудь зазывала из кабаре на Монмартре чуть не силой волочит оробевшего провинциального буржуа бог знает куда и для каких развлечений. Они уже дошли до угла улочки, а мать Луи, стоя в дверях, все еще кричала им вслед:
– Может, ты поешь, Луи?
Но Луи ее, должно быть, и не слышал. Он был охвачен одной мыслью: он пообещал этому господину из Парижа кое-что показать, а теперь совершенно неожиданно случилось так, что он не сдержал своего слова. Чего доброго, его еще примут за обманщика И не повредит ли это делу?
– Пусть Дезире вам сам скажет… Кепка была у меня, в моей комнате. Я все думаю, вдруг мать что-нибудь скрыла…
И Мегрэ подумал о том же: ведь Кавру ничего не стоило провести эту обремененную детьми и повседневными заботами женщину.
– Который час?
– Десять минут первого… – Дезире, наверно, еще на заводе. Пошли здесь. Так быстрее.
Луи снова вел Мегрэ какими-то улочками, мимо лачуг – Мегрэ даже не предполагал, что здесь есть такие лачуги – Свинья вылезла из грязной лужи и бросилась им под ноги.
– Как-то вечером, да, как раз в день похорон, папаша Дезире пришел в «Золотой лев»… Он бросил на стол кепку и на патуа Патуа – местное наречие.

спросил, чья она. Я ее сразу узнал-мы вместе с Альбером покупали в Ниоре, еще обсуждали, какого цвета брать…
– Ты кем работаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41