Сюда же затесалась и парочка небезызвестных комиссару хулиганов, напустивших на себя смиренный вид.
— Как она выглядела?
— Как обычно в это время.
— Она заходила каждую ночь?
— Нет, изредка. Когда считала, что еще недобрала. Выпивала перед сном стаканчик-другой чего-нибудь крепкого, но долго не задерживалась.
— Прошлой ночью тоже?
— Она была какая-то взвинченная, со мной не разговаривала. Да, кажется, и ни с кем, только заказала выпить.
— А вы не заметили в баре пожилого мужчину, невысокого, коренастого, седого?
Мегрэ не сообщал журналистам об Оскаре, поэтому в газетах о нем не упоминалось ни слова, но спрашивал Фреда. Возможно, Фред сказал Кузнечику, а тот…
— Такого не видел, — ответил хозяин с чрезмерной уверенностью.
— А вы не знаете никакого Оскара?
— Их в квартале, должно быть, целая куча, но я не знаю ни одного, похожего на вашего.
Чуть подвинувшись, Мегрэ оказался рядом с Кузнечиком.
— Ничего мне не скажешь?
— Нет, комиссар.
— Прошлой ночью ты все время стоял у «Пикреттс»?
— Почти. Прошелся раза два вверх по Пигаль, раздал проспекты. Заглянул и сюда за сигаретами для американца.
— Оскара не знаешь?
— Впервые слышу.
Кузнечик явно не из тех, кто тушуется перед полицией или кем бы то ни было. А чтобы позабавить посетителей, подделывается под простонародный выговор и работает под мальчика.
— И, конечно, не знаешь дружка Арлетты?
— У нее был дружок? Ну и дела!
— Не видел, ее когда-нибудь ждали у заведения?
— Случалось. Посетители.
— Она ходила с ними?
— Не всегда. Порой, чтобы отвязаться от них, заглядывала сюда.
Хозяин беззастенчиво слушал и кивал, поддакивая.
— Тебе не приходилось встречаться с ней днем?
— Утром я сплю, а днем на скачках.
— Кто ее подружки?
— Они были приятельницами с Бетти и Таней, но не близкими. По-моему, они с Таней недолюбливали друг друга.
— Она никогда не просила у тебя наркотики?
— Зачем?
— Для себя.
— Ни разу. Стаканчик-другой пропустить любила, но не была наркоманкой.
— Короче, ты ничего не знаешь.
— Разве что одно: она самая красивая девушка, которую я когда-либо видел.
Мегрэ замялся, осматривая недоноска с головы до ног.
— Ты за ней волочился?
— Почему нет? Я за многими волочился, и не только за девицами, но и за богатыми посетительницами.
— Что верно, то верно, — вмешался хозяин. — Не пойму только, почему за ним все бегали. Сам свидетель, как перед утром сюда приходили дамочки — не какие-нибудь там старухи или уродины, — и ждали его часами.
Широкий рот карлика, словно резиновый, растягивался в восторженной сардонической улыбке.
— Значит, для этого были причины, — сказал он, сделав непристойный жест.
— Ты спал с Арлеттой?
— Я вам уже сказал.
— Часто?
— Во всяком случае, один раз.
— Она тебе сама предложила?
— Она поняла, что я ее хотел.
— Где это было?
— Разумеется, не в «Пикреттс». Знаете «Модерн» на улице Бланш?
Дом свиданий, место, хорошо известное полиции.
— Вот там.
— Ну и как она, с огоньком?
— Ничем не удивишь.
— Она получала удовольствие?
— Во всяком случае, когда женщина не получает удовольствия, она притворяется, что получает, а чем его меньше, тем больше она старается его показать.
— Той ночью она была пьяна?
— Как обычно.
— А с хозяином?
— С Фредом? Он вам говорил?
Кузнечик помолчал, с серьезным видом осушил стакан.
— Меня это не касается, — вымолвил он наконец.
— Думаешь, хозяин увлекся?
— Все увлекались.
— И ты тоже?
— Все, что я мог сказать, я сказал. Если хотите, — пошутил он, — всегда готов и нарисовать. Вы в «Пикреттс»?
Мегрэ не стал дожидаться Кузнечика, собиравшегося на свой пост. Уже зажглись красные огни рекламы. На фасаде все те же фотографии Арлетты Окна и стеклянная дверь оставались зашторенными. Музыки не было слышно.
Он вошел и увидел Фреда в смокинге. За стойкой бара Альфонси расставлял бутылки.
— Я знал, что вы придете, — сказал он. — Верно, что нашли задушенную графиню?
Он не мог этого не знать: убийство произошло в квартале. А может, новость уже сообщили и по радио.
Два музыканта — один совсем молоденький с прилизанными волосами, другой — мужчина лет сорока с грустным болезненным видом — настраивали на эстраде инструменты. Заканчивал последние приготовления официант. Розы не было видно: ушла на кухню или еще не спустилась.
Красный цвет стен и сдержанная розовая подсветка создавали атмосферу ирреальности. Казалось — по крайней мере так показалось Мегрэ, — что находишься в темной мастерской фотографа, и, чтобы освоиться, требовалось какое-то время. Ярче блестели потемневшие глаза, а рисунок губ, съеденный светом, исчезал.
— Если вы решили остаться, отдайте пальто и шляпу моей жене. Она там, в зале. Роза! — позвал Фред.
Она вышла из кухни в черном атласном платье и маленьком вышитом передничке, унесла пальто и шляпу.
— Надеюсь, вы не собираетесь садиться сейчас?
— Девушки еще не пришли?
— Сейчас спустятся — переодеваются. У нас здесь нет уборных, и они пользуются нашей спальней и туалетом. Знаете, я долго думал над вопросами, что вы мне задали утром. Поговорил с Розой. И мы пришли к выводу: все, что рассказала Арлетта, она узнала не от посетителей. Дезире, поди-ка сюда.
Лысый — волосы лишь полукругом обрамляли голову — Дезире смахивал на официанта кафе, известного по афишам лучших сортов аперитива. Он, должно быть, это знал и заботился о своем сходстве, даже отпустил бакенбарды.
— Можешь говорить с комиссаром откровенно. Сегодня ночью ты обслуживал четвертый столик?
— Нет, мсье.
— Не видел двух мужчин — они были здесь недолго, — один из них уже в возрасте?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37