— У меня нет, а вот вам кто-то ночью звонил в «Канарейку». Кто именно?
— Это он, да…
— Он сказал вам, где прячется?
— Нет. Он хотел знать, в курсе ли вы его дел, вы или инспектор Луи… Я ответила, что в курсе… Тогда он спросил, сердитесь ли вы на него, и я сказала, что нет…
Она напоминала заспанную девчонку.
— Ведь это правда, что вы на него не сердитесь?
— Он по-прежнему боится?
— Да. Он еще спрашивал, не бродят ли незнакомцы возле дома. Потом поинтересовался: «Еще никого не арестовали?» Я ответила, что не знаю. «Даже не было обыска у Манюэля Мори?» — «По-моему, был, — сказала я. — Ко мне приходил комиссар Мегрэ с инспектором Луи, но они мне ничего подробно не рассказывали… Во всяком случае, меня круглые сутки охраняет полицейский».
— Он больше ничего не говорил? — спросил Мегрэ.
— Только то, что каждую ночь меняет пристанище…
Вот и все… Я не могла долго разговаривать, потому что возле меня уже вертелся клиент…
— Продолжайте спать и ничего не бойтесь… Если днем появится что-нибудь новое, обратитесь к инспектору Жанвье на набережную Орфевр.
— Вы едете в Бандоль?
Его уже это раздражало. Все говорили об этом путешествии, словно он сообщил о нем в газетах.
— Так вот! — вздохнул он, глядя на силуэт Жанвье, выделявшийся на фоне деревьев. — Не знаю, хорошо ли это придумано, но каждую ночь он меняет адрес.
— Это, наверное, не так уж глупо… Видимо, немало людей его разыскивают…
Если Мори дал такой приказ, что было весьма вероятно, то за Блохой охотилась вся шпана с Монмартра. А уж с его-то внешностью он не мог раствориться в толпе.
— Я скоро заеду за своим чемоданом. Кстати, дай мне мой билет.
К счастью, отлет был позднее, чем он думал, в 12.55.
— До скорого!
Он велел ехать на улицу Баллю и попросил полицейского, который вел машину, чтобы тот остановился у церкви и подождал его там.
Перед домом толпилось не меньше двухсот человек, и только немногие поднимались наверх, чтобы выразить соболезнование. Кого здесь только не было — и местные лавочники, и сутенеры, и владельцы ресторанов и ночных кабаре.
Начали выносить цветы и венки. Для них потребовались две отдельные машины.
Затем четверо мужчин спустили гроб красного дерева и поставили его в похоронный экипаж.
Церковь находилась неподалеку, к тому же не хватило бы машин, чтобы перевезти туда всех пришедших.
Когда на пороге появилась Лина Марсиа, белокурая и бледная, в глубоком трауре, толпа вздрогнула, как при появлении кинозвезды, и казалось, что вот-вот зааплодирует.
Она села в огромную черную машину, которая медленно двинулась за толпой. Впереди процессии шли служащие «Сардины». За ними — те, кто прежде работал с месье Морисом, люди его возраста и даже постарше.
Они шли степенно, с непокрытой головой, держа шляпы в руках, а из окон высовывались любопытные.
В ослепительном свете солнца это зрелище выглядело особенно торжественным и, наверное, Марсиа остался бы доволен такими похоронами.
Обернувшись, Мегрэ увидел, что процессия, занимавшая всю улицу, растянулась больше чем на триста метров, и полицейским, неуверенно манипулировавшим белыми жезлами, пришлось перекрыть уличное движение.
— Классные похороны, — восхитился проходивший мимо мальчишка.
Церковь действительно уже была переполнена, и свободными остались только первые ряды, отгороженные черными шнурами.
Лина держалась очень прямо и шла одна, по-прежнему впереди, а ее голубые глаза оставались непроницаемыми.
Так же одна она села в первом ряду, а сотрудники покойного во втором.
Люди стояли в обоих нефах, на паперти, а через открытые главные двери в церковь врывались порывы весеннего ветра.
Орган заиграл траурный марш, и через несколько минут началась служба.
Мегрэ, стоя в левом крыле и изучая лица присутствующих, очень скоро заметил Мори. Тот находился в окружении влиятельных, знатных особ, словно имел на это право, хотя был самым молодым из них.
Когда он встретился глазами с Мегрэ, комиссар прочел в них скрытый вызов.
Мегрэ не стал дожидаться окончания церемонии.
Было жарко. Ему хотелось пить. Через несколько минут он уже сидел в прохладном бистро в ожидании кружки пива.
— Вот это похороны по первому разряду, — пробормотал хозяин бистро. От старости у него уже слегка дрожали руки. — Хоронят-то кого?
— Хозяина ресторана «Сардина».
— Это выше, на улице Фонтен?
— Да.
— Мне кажется, он был гангстером…
— Был, в молодости.
Мегрэ залпом выпил кружку пива, расплатился, а затем отыскал черную машину уголовной полиции.
— На Набережную.
— Хорошо, шеф.
Было одиннадцать часов. Он как раз успевал взять чемодан, пожать руку Жанвье и на той же машине ехать в Орли.
Интересно, Лина и Манюэль поедут вместе? А гроб отправят до Бандоля самолетом?
Когда с формальностями было покончено, у Мегрэ оставалось еще немного времени, и он отправился на поиски комиссара аэропорта. Мегрэ хорошо знал его по совместной работе на набережной Орфевр.
— Вы летите в Бандоль?
Мегрэ едва не выругался.
— Да… Кажется, лечу через двадцать минут.
— Скоро объявят посадку…
— Скажите… Вы не знаете, не зафрахтован ли какой-нибудь самолет для перевозки гроба?
— Месье Мориса?
— Да.
— Его отправят в три часа на специально нанятом самолете вместе с женой, разумеется, он — в ящике, а она рядом.
Мегрэ предпочел никак не реагировать на эту остроту.
— Сколько времени займет вся поездка?
— Они должны приземлиться в Тулоне, оттуда похоронная машина перевезет гроб в Бандоль — недалеко, всего четырнадцать километров.
«Пассажиры на Марсель…» — объявил громкоговоритель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34