Во всяком случае, Чарли сильно удивился, когда сам Нордел, оторвавшись от дел, зашел в бар и не без волнения в голосе стал расспрашивать хозяина о приезжем.Как раз в эту минуту Уорд, выдерживая свое расписание, входил в двери кафетерия напротив.— Вы знаете, как его зовут?— По его словам — Уорд, Джастин Уорд.Нордел покопался в памяти, но явно безуспешно.— Заметьте: ничем не доказано, что это его настоящее имя. Сообщая его шерифу, он любезно дал понять, что имеет право называть себя, как ему угодно.— Он не сказал, откуда приехал?— Он избегает об этом говорить и так осторожничает, что даже срезал фирменные марки с одежды.— Любопытно.— Вы с ним знакомы?— Навряд ли. Просто стараюсь припомнить, кого он мне напоминает. Юрода он в разговоре не называл?— Никогда. И все-таки, кажется, выдал себя. Вчера Саундерс заговорил при нем о Техасе. Я наблюдал за Уордом, и у меня сложилось впечатление, что он знает тамошние края.— Речь шла о каком-нибудь городе конкретно?— О Далласе. Саундерс, побывавший там, хотя давно и только проездом во время свадебного путешествия, утверждал, что это самый богатый город в Штатах, богаче и роскошнее Нью-Йорка, Чикаго и Лос-Анджелеса.Чарли отметил про себя, что сегодня Нордел серьезней и озабоченней, чем обыкновенно.— За ним есть что-нибудь скверное? Я хочу сказать, за человеком, о котором вы думаете?— Напротив.На этот раз издатель залился краской, допил стакан и, уходя, процедил:— Впрочем, я ни в чем не уверен.Чарли никогда не слышал, что Нордел жил в Техасе.Редактор газеты обосновался в городе до итальянца, то есть больше пятнадцати лет назад, и бармен даже был убежден, что Честер — здешний уроженец.Если вслед за тем Чарли опять попал впросак — тем хуже! Может быть, он даже совершил предательство по отношению к соседу и своему давнему знакомому, но у него не хватило сил устоять перед искушением. Когда в пять часов Джастин занял свое место у стойки, Чарли, налив ему пива, бросил:— А со мной только что говорил человек, который вас знает.Он почти пожалел о своей неосторожности: собеседник его внезапно побледнел. Точнее говоря, кожа у него стала свинцовой, серо-белого оттенка, лицо — неподвижным, как у манекена, и лишь карие глаза на мгновение выдали внутреннюю панику.Это мгновение оказалось таким кратким, что Чарли тут же засомневался в своей догадке.— Кто же это? Надеюсь, не местный житель?И тут Уорд впервые изобразил подобие улыбки. Разве способен кто-нибудь предположить, что в прошлую субботу, вылезая из машины на перекрестке у «Четырех ветров», он уже знал имена большинства видных горожан, которые вычитал в телефонной книге? Уж на что Чарли всего навидался и считает себя парнем не промах, но и тот до этого не додумается.— Напротив, играющий у нас важную роль: он издает газету.— Нордел?Уорд сам назвал имя, которое вполне мог прочесть на типографии, и лицо его перестало выражать какой-либо интерес. Вернее, оно выражало его теперь из чистой вежливости, хотя он и ею не слишком баловал собеседников.— Ему показалось, что он встречал вас когда-то в Техасе, в Далласе.Чарли ждал, что Джастин начнет отрицать, но тот не ответил ни «да», ни «нет».— Судя по всему, если вы, конечно, тот, за кого он вас принимает, Нордел вас хорошо помнит.Никакой реакции, даже банальной фразы о совпадении или о склонности иных людей узнавать в каждом старого знакомого.Чарли предполагал, что на следующий день Джастин не остановится у газеты, но ничего подобного не произошло. Снегу намело столько, что он скрипел под ногами.Утренняя расчистка дорожки на тротуаре перестала быть детской забавой. Примерно в один и тот же час люди, загрузив топку углем, выходили с лопатами на улицу; те, у кого быстро зябли уши, натягивали на голову вязаную шапочку сына.Со своего порога Чарли не мог видеть, что творится в типографии, — она располагалась на той же стороне улицы, что и бар, — но заметил, что Джастин в своем мышино-сером пальто долго стоял у черной доски. В это утро никаких сенсационных сообщений не появилось, и времени, которое провел там Уорд, хватило бы на то, чтобы раза два-три перечитать немногие написанные мелом строки.Наконец Честер Нор дел — он всегда работал в одной рубашке и надвигал на лоб зеленый козырек — отворил дверь, вышел на тротуар и заговорил с Джастином.Издалека слов было не расслышать, но Уорд явно отвечал издателю — и даже целыми фразами.Честер наверняка озяб, но никак этого не показывал; собеседник оставался в шляпе, рук из карманов не вытаскивал, и во рту у него торчала желтоватая недокуренная сигарета.Может быть» его приглашали зайти? Согласится он или нет?Издали казалось, что Нордел пытается зазвать Уорда к себе, и Чарли готов был поклясться, что тоном просителя говорит именно типограф.Во всяком случае, это он, а не приезжий вышел на утренний холод, завязал разговор, стоял на улице в одной рубашке и, словно для вящей убедительности, подкреплял слова движениями головы.С другой стороны, насколько можно судить с такого расстояния, Джастин сам прервал беседу с несвойственной ему учтивостью. Имело ли это отношение, пусть даже отдаленное, к шагу, предпринятому Уордом сразу после полудня? Согласно своему расписанию, он должен был бы направиться к лавке китайца, а он решительной походкой вошел в бильярдную напротив, где старый Скроггинс играл партию с тремя молодыми людьми в ярких шейных платках.Скроггинсу было семьдесят пять с лишком, он страдал хроническим бронхитом, и весь пол в заведении был мерзко заплеван его харкотиной. Будучи вдовцом, он почти не вылезал из своей бильярдной, где и жил в душной комнатенке за писсуарами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41